Книга Путь к сердцу герцога - Кэролайн Линден

Следом на свет показалась перевязанная ленточкой стопка писем: при ближайшем рассмотрении выяснилось, что половина из них принадлежит перу мистера Пирса, деревенского адвоката Дарема, а вторая половина представляет собой ответы самого герцога. Чарли смотрел на почерк отца — уже не уверенный и четкий, как в молодости, а неровный, временами почти неразборчивый. Больше восьми лет все дела Дарема вел Эдвард. Все это время мистер Пирс писал ему не реже чем раз в неделю, и все-таки ни словом не обмолвился о корреспонденции с самим герцогом. Дарем запретил ему это делать. В одном из писем адвокат жаловался, что нанятым им сыщикам никак не удается отыскать бывшую жену, и просил вспомнить еще что-нибудь — любую мелочь, способную помочь в расследовании, — однако ничего нового Дарем вспомнить не мог. Он уже рассказал все, что знал, и обвинял в некомпетентности как самого адвоката, так и дознавателей. Несмотря на то, что почерк герцога утратил характерную энергию и твердость, Чарли ясно слышал его нетерпеливый, полный иронии и гнева голос, как будто отец читал свое письмо вслух.

Он грустно вздохнул, снова перевязал стопку лентой и отложил в сторону. В папке оказалась еще одна подборка писем — на сей раз от лондонского адвоката, которого Эдвард нанял недавно, чтобы продолжить поиски. Существенной разницы в отчетах Чарли не заметил, да и не особенно старался обнаружить. Все сыщики разыскивали Дороти Коуп, давно пропавшую супругу. Сам же Чарли пытался выйти на след Хайрама Скотта, который шантажировал герцога. Скорее всего, если удастся обнаружить Скотта, ниточка к Дороти протянется сама собой. Дороти оставалась ключом к решению проблемы, и без нее не удалось бы даже приоткрыть завесу тайны, однако что-то знать о первой жене герцога мог только Скотт, и никто другой.

Чарли достал из папки письма с угрозами и стопку потрепанных приходских книг, которые Джерард отыскал в Сомерсете, в конюшне фермера. Они принадлежали некоему Уильяму Огилви — священнику, якобы заключившему брак между Дороти Коуп и Даремом в церкви, расположенной неподалеку от Флитской тюрьмы. Первую попытку ознакомиться с содержанием записей граф предпринял уже в Бате, однако застрял на первых страницах. Впрочем, знакомство с миссис Бейтс и миссис Невилл компенсировало провал. Если повезет, то читать пыльные потертые тетради вообще не придется. Граф вздохнул с облегчением и положил их на место, в папку.

И вот наконец настала очередь последнего письма Дарема, в котором герцог исповедовался в грехах: рассказывал о неудавшейся любви и просил у сыновей прощения. Дата показывала, что до смерти оставалось всего пять дней. Скорее всего, герцог знал, что проиграл и не доживет до разрешения проблемы. Чарли прочитал письмо несколько недель назад, когда Эдвард и Джерард привезли его в Лондон, но и сейчас от одного лишь взгляда на знакомые строчки в душе вскипел гнев. Отец поступил малодушно, трусливо: признался только тогда, когда понял, что скоро навсегда устранится от неприятных вопросов и осуждения.

Мысли невольно обратились к женщине, которая шестьдесят лет назад сумела околдовать будущего герцога. Сам Дарем написал о ней очень скупо — сообщил лишь, что она отличалась необыкновенной красотой и разделяла его страсть к развлечениям. Что имел в виду отец? Чем приворожила его Дороти и каким образом сумела впоследствии освободиться из любовного плена? Когда родился старший сын, герцогу было уже за сорок. Чарли помнил отца зрелым, суровым человеком с железной волей, не терпевшим ни возражений, ни отказов. От былой разгульной жизни не осталось и следа.

Грэшем печально вздохнул и закрыл папку. Одно было совершенно ясно: отца он никогда не знал. Естественное опасение не справиться с поисками правды внезапно уступило место острому любопытству. Каким человеком герцог был в молодости? Неужели первая любовь разбила его сердце столь безжалостно, как и сердце сына? Может быть, страдания превратили его в семейного тирана? Послужило ли испытанное унижение уроком? А если так, в чем этот урок заключался? Герцог всю жизнь скрывал ошибку молодости — как оказалось впоследствии, напрасно. Однажды, когда Чарли хотел жениться на Марии Гроноу, судьба предоставила ему шанс рассказать старшему сыну о собственном горьком опыте, однако Дарем не проявил ни сочувствия, ни понимания. Каменное сердце не способно испытывать жалость.

Экипаж бодро катил по дороге; несмотря на поздний отъезд, во Фром лорд Грэшем прибыл еще при свете дня. Солнце уже пряталось за крыши домов, и узкие улицы городка постепенно погружались в тень. Глядя из окна кареты, граф вспомнил кубики, в которые они с братьями любили играть в детстве. Фром очень походил на причудливые деревянные нагромождения, возведенные с одной-единственной целью: оказаться разрушенными уже спустя несколько минут. Джерард даже придумал соревнование: требовалось разбить весь город одним ударом крикетной биты.

Экипаж остановился возле гостиницы. Чарли вышел и критически осмотрел скромное строение. Он не стеснялся признать, что любит комфорт, но предпочитает роскошь; увы, здесь не приходилось надеяться ни на то, ни на другое. Гостиница выглядела чистенькой, но очень маленькой и ветхой. Граф напомнил себе, что несколько дней суровой жизни здоровью не повредят, а лишь закалят характер, мужественно переступил порог и попросил проводить его в лучший номер.

Впрочем, краткого пребывания в комнате оказалось достаточно, чтобы понять: к таким лишениям он не готов. Кровать выглядела узкой, жесткой и неуютной, окно не закрывалось, а сквозь тонкую стену доносилась отборная брань. Чарли решил остаться в убогой дыре на одну-единственную ночь и приказал Барнсу рано утром отправиться на поиски более подходящего жилища — предпочтительно отдельного дома, где ничто не помешает уединению.

— Постарайся найти какое-нибудь спокойное место, — пояснил он, пытаясь перекричать соседей, — но в то же время как можно ближе к Фрому.

— Хорошо, ваша светлость, — отозвался камердинер.

— О, пожалуйста, обойдись без этих преждевременных почестей, — поморщился Чарли.

И Барнс, и другие слуги начали называть господина герцогом с тех пор, как пришло известие о смерти отца, однако формально он еще не стал герцогом Даремом, а потому использовал титул только дома, среди близких. Ну а здесь, в Фроме, где предстояло навести справки о таинственном Хайраме Скотте, объявлять о себе во всеуслышание вообще не стоило.

— Не забывай, что пока еще я всего лишь граф Грэшем.

— Как вам будет угодно, сэр. — Барнс поклонился.

Чарли подошел к окну и открыл покосившуюся раму.

С реки дул прохладный ветер. Где-то неподалеку, сам того не зная, его ждал Хайрам Скотт. Первую встречу хотелось провести с максимальной пользой. Оставался один вопрос: как?

Ночь прошла в раздумьях, а рано утром граф встал, готовый нанести первый удар. Сделать это оказалось на удивление легко: несколько ленивых вопросов в пивной позволили выяснить, что Хайрам Скотт владеет металлургическим заводом в Меллзе, небольшом городке неподалеку от Фрома. Судя по уважительному тону собеседников, предприятие процветало. Чарли упомянул о строительстве канала и тут же получил подтверждение. Ему объяснили, что одну ветку тянут прямиком в Фром с намерением провести через угольные разработки и, разумеется, через Меллз. Мистер Скотт с энтузиазмом поддерживал строительство и активно привлекал инвестиции.