Книга Гарем - Бертрис Смолл

Вдруг что-то привлекло его внимание. На одномиз возвышений, в самом углу, поджав колени и отчаянно пытаясь прикрыть наготудлинными черными волосами, сидела девушка. Хаджи-бей остановился и бросил в еесторону заинтересованный взгляд. В ответ темные глаза девушки сверкнули на неговызовом.

Хаджи-бей подал знак работорговцу и показал надевушку:

— Вон та! Сколько просишь за нее? Тотзаставил принцессу подняться.

— О, это редкий цветок из древней землиКитая, благородный господин. — Рука работорговца накрыла крепкую икрасивую левую грудь девушки. — Девственница, свежая и вполне созревшая.Я…

— Хватит ее ласкать! Лучше скажи, сколькоза нее хочешь, — нетерпеливо перебил его Хаджи-бей.

— Пятьдесят динаров золотом! Я купил еенесколько месяцев назад в одном караване и заплатил кругленькую сумму. Так чтопятьдесят золотых динаров, благородный господин.

— Он купил меня три дня назад у двухсолдат, которые меня похитили, и заплатил двадцать динаров, — неожиданноподала голос девушка.

Работорговец метнул в ее сторону яростныйвзгляд.

— Я даю тебе тридцать, — проговорил,усмехнувшись, Хаджи-бей. Он отсчитал монеты и швырнул их торговцу.

Взяв выручку, тот грубо толкнул девушку кХаджи-бею:

— Ступай к своему новому хозяину,девчонка.

Но та вдруг обернулась и набросилась наработорговца:

— Я тебе сейчас глаза выцарапаю! Не смейко мне больше прикасаться, грязный подонок!

Хаджи-бей мягко оттеснил ее в сторону:

— Успокойся, дитя мое. Твои худшие испытанияпозади. — Он обратился к торговцу:

— Дай мне ее одежду. С нее и так хватитунижений, чтобы еще идти голой по улицам.

Тот порылся в сундуке и достал какие-то жалкиелохмотья.

— Вор! — взвизгнулапринцесса. — Где мое шелковое кимоно?! Хаджи-бей решительно отодвинулработорговца в сторону и сам запустил руку в сундук. Через минуту он достал ссамого дна желто-белое шелковое кимоно. Девушка выхватила его и сразу женадела. Он повел ее с рынка к себе.

— Скажи, как зовут тебя, дитя мое?

— Я китайская принцесса…

— Я буду называть тебя Зулейка. Онанедоуменно взглянула на него.

— Зулейка, — с мягкой улыбкойпояснил он, — была великой принцессой-воительницей. Амазонкой.

— И мы вернулись в Дамаск за Фирузи, —закончила свой рассказ Зулейка. — А потом прослышали о тебе и поспешили наКрит. Джанет задумчиво взглянула на своих подруг по несчастью.

— Вы уверены, что бежатьневозможно? — спросила она.

— Уверены, — ответила Фирузи. —Да и зачем? Куда ты подашься? Домой нельзя. Ведь никто не поверит, что с тобойничего не случилось после того, как ты попутешествовала по невольничьим рынками была наконец продана в гарем турецкого султана. Подумай сама. Люди на улицахбудут показывать на тебя пальцем, и ни один уважающий себя отец не позволитсвоему сыну жениться на тебе. Ты состаришься, так и не узнав любви. Возможно,тебе еще доверят воспитание детей твоего брата, но и только. Кем тебя будутсчитать? Вроде и не служанка, но, с другой стороны, и не член семьи, достойныйуважения. Зато оставшись при султане Баязете, мы будем жить в роскоши,возможно, узнаем любовь и даже родим собственных детей. Ну что? Ты по-прежнемухочешь вернуться? Джанет задумалась.

— Нет, — наконец проговорилаона. — Ты права. Для нас нет дороги назад. Знаете… я слышала, что женщиныв султанском гареме беспрестанно строят козни друг против друга, стремясьпрорваться к ложу своего властелина. У нас с вами схожая судьба. Мы былинасильно оторваны от наших родных и пережили немало горьких испытаний. Нашасила — в единстве. Пусть мы будем рабами, но ничто не мешает нам добитьсявласти и могущества. Предлагаю уговор: что бы ни случилось, будем поддерживатьдруг друга. И тогда в один прекрасный день мы, возможно, подчиним своемувлиянию не только весь гарем, но и самого султана.

Зулейка и Фирузи улыбнулись ей.

— Ты взрослеешь не по дням, а по часам,Сайра, — сказала Фирузи.

— Да, — проговорила та твердымголосом. — Нет больше гордой китайской принцессы, милой дочери русскоговоеводы и шотландской графини Лесли. Наше детство кончилось. Теперь мы сталиженщинами и наше место — гарем турецкого султана Баязета. Фирузи, Зулейка иСайра. Так вы согласны на мой уговор?

— Да, — сказала Фирузи, кладя своюруку поверх руки Джанет.

— И я, — проговорила Зулейка, сделавто же самое.

Над островом Крит начал заниматься рассвет.Девушки быстро переоделись и легли спать.

Перед тем как сомкнуть глаза, Джанет бросилапоследний взгляд на гавань Кандии. Корабль с золотистым флагом Сан-Лоренцомедленно выходил из бухты в открытое море. Джанет отвернулась.

В это время потайной глазок в стене закрылся иХаджи-бей, незаметно наблюдавший за всем из смежной комнаты, тихо проговорилсамому себе:

— Слава Аллаху, я сделал правильныйвыбор! Теперь за империю можно не опасаться.

Глава 8

Путешествие с Крита в Константинополь былоприятным. Сайре, Фирузи и Зулейке было разрешено отдыхать под тентом на верхнейпалубе, которую освободили специально для них. Но Хаджи-бей настоял на том,чтобы они скрывали лица под темными вуалями и не разгуливали по всему кораблю,дабы не привлечь своей красотой внимание галерных рабов, многие из которых былиевропейцами.

Корабль быстро скользил по спокойной воде,минуя один за другим очаровательные островки Эгейского моря. Хаджи-бей, как всвое время капитан Венутти, добровольно вызвался исполнять роль провожатого, номеста здесь были, безусловно, интереснее, чем Ионический архипелаг. Онипроплыли мимо Наксоса, где Тесей расстался с Ариадной. Миновали Хиос, где,согласно преданию, родился Гомер, и Лесбос, родину легендарной поэтессы Сапфо.Последний остров в седьмом столетии до нашей эры считался центром земнойцивилизации.

Через какое-то время корабль юркнул вДарданеллы, которые в древние времена имели другое название — Геллеспонт.Пролив был четыре мили в длину и от одной до четырех миль в ширину. Вдоль негопо берегам возвышались сторожевые башни османской армии, значение которых длязащиты Константинополя трудно было переоценить. Они являлись своего родаудаленными наблюдательными пунктами, и если бы в проливе показалась армадавражеских кораблей, в Константинополе немедленно узнали бы об этом. Дарданеллывыходили в Мраморное море. Плавание подходило к концу.