Книга Дьявол в бархате - Джон Диксон Карр

Войдя, Фентон сразу же ощутил атмосферу оскорбленных криков, визгов и рыданий, только что раздававшихся в этих стенах. Думая о Лидии, он становился более суровым и безжалостным, нежели сэр Ник, чей гнев мог продолжаться самое большее десять минут.

Четверо слуг, стоявших полукругом на некотором расстоянии друг от друга, смотрели на него. На резном шкафу в человеческий рост стоял серебряный канделябр с тремя свечами.

Джайлс хладнокровно снял с крюка у двери хлыст с девятью кожаными плетьми, каждая из которых имела стальной наконечник. Закон дозволял применение кошки-девятихвостки, но только в случае очень серьезного проступка.

— Я напомню вам, кто есть кто, сэр, — заговорил Джайлс, указывая на полукруг из одного мужчины и троих женщин. Для начала он ткнул рукояткой хлыста в сторону стоящего на левом краю мужчины.

— Это Большой Том, буфетчик, — сказал он.

Большой Том, чьи рост и и ширина полностью соответствовали прозвищу, переминался с ноги на ногу, как будто таким образом он мог оставить на ковре меньше грязи. Его физиономия, обрамленная копной волос, была покрыта грязью, так же как и фланелевая рубашка, куртка из буйволовой кожи и кожаный фартук. Очевидно, Большой Том выполнял в доме случайную работу. Относясь к Джайлсу с явным презрением, он рассматривал Фентона с благоговейным страхом, склонив голову, притронувшись к пряди волос на лбу и издав нечленораздельное бульканье.

Хлыст передвинулся вправо.

— Нэн Кертис, судомойка, — доложил. Джайлс.

Нэн Кертис была толстухой, едва ли достигшей тридцати лет, чье круглое лицо утратило от страха обычный румянец, а нижняя губа оттопырилась, как у обиженного младенца. Она носила чепчик и, если не считать нескольких пятен сажи, выглядела довольно чистоплотной. Издав громкое хныканье, женщина умолкла.

Каждый раз, когда хлыст двигался дальше, подавленная судорога гнева или страха словно сотрясала уставленные книгами стены, заставляя трепетать пламя свечей в серебряных канделябрах на полированных деревянных панелях.

— Справа от нее, — продолжал Джайлс, — Джудит Пэмфлин, горничная нашей леди.

Вспомнив слова Лидии, Фентон внимательно посмотрел на горничную.

Джудит Пэмфлин была высокой и тощей старой девой лет под пятьдесят с резкими и неприятными чертами лица. Ее редкие волосы были собраны в тугие локоны. Облаченная в серое шерстяное платье с кружевами, она стояла, выпрямившись и сложив руки.

Да, Джудит Пэмфлин едва ли нравилась Лидии. И все же…

— Наконец, — сказал Джайлс, снова передвинув хлыст, — Китти Софткавер, кухарка.

Фентон устремил на нее холодный оценивающий взгляд.

Китти казалась самой кроткой из всех. Это была маленькая пухленькая девица лет девятнадцати. Хотя ее блуза из грубой ткани и коричневая шерстяная рубашка пострадали от возни с огнем и вертелом, за исключением пятнышка сажи на носу ее лицо было чистым.

Фентон сразу же обратил внимание на ее волосы, густые, темно-рыжие и словно перемежавшиеся более светлыми прядями. Пламя свечей, казалось, раскаляло их докрасна. Подняв голову, Китти бросила на Фентона быстрый взгляд темно-синих, почти черных глаз, чересчур больших в сравнении с маленьким личиком и чрезмерно дерзким носом.

Взгляд этот, таинственный, многозначительный и вызывающий, мог свидетельствовать об определенной степени интимности отношений с хозяином. Китти была единственной из четырех слуг, позволившей себе заговорить.

— Сэр, вы не обидите меня? — робко спросила она, произнося слова так невнятно, что Фентон едва ее понял.

— Вы все знаете, — начал он, не обратив на нее внимания и повернувшись к остальным, — что вашу хозяйку пытались отравить медленно действующим ядом, именуемым мышьяком. Она принимала его, как нам кажется, вместе с поссетом, который готовили на кухне и приносили ей каждый день. Такой яд не принимают случайно. Кто готовил этот поссет?

— Я, сэр, — ответила Китти, снова бросив на него быстрый взгляд, казалось, говорящий:» Мне кое-что известно!»

— Ты всегда его готовила?

— Всегда, — кивнула Китти. — Но в кухне постоянно кто-то толчется, так что не могу поклясться, что никто к нему не притрагивался.

— Кто относил поссет моей жене?

Он перевел взгляд на неподвижные резкие черты Джудит Пэмфлин, скрестившей руки на груди. Ее плотно сжатые губы побелели. Она, казалось, раздумывает, стоит ли отвечать на вопрос.

— Я, — наконец промолвила Джудит.

— Джудит Пэмфлин, — осведомился Фентон, — сколько времени ты служишь горничной у моей жены?

— Задолго до того, как она имела несчастье выйти за вас замуж, — ответила Джудит гнусавым голосом, глядя ему в глаза. — Когда вчера вечером вы хватили лишнего, я слышала, как вы называли ее круглоголовой сукой, паршивой пуританкой и отродьем цареубийцы.

Фентон посмотрел на нее.

— Джайлс, дай мне хлыст, — спокойно сказал он.

Джайлс выполнил приказ.

Фентон не сводил взгляда с лица Джудит. В отличие от тактики сэра Ника, который набросился бы на нее с бранью и угрозами, едва ли способными испугать женщину с сильным характером, он медленно подчинял ее ум и волю своим, более сильным.

Секунды переходили в минуты, когда веки Джудит Пэмфлин дрогнули и опустились. Справа от Фентона стоял тяжелый стул. Подняв кошку-девятихвостку, он изо всех сил со свистом опустил ее на высокую спинку стула. Стальные наконечники оставили в дереве глубокие трещины, похожие на раны.

— Женщина, — тихо произнес Фентон, — никогда больше не говори со мной так!

Последовала пауза. Джайлс Коллинс побледнел, как привидение.

— Хорошо, — пробормотала Джудит. — Не буду.

— Как ты меня назвала?

— Хозяин…

Вся группа содрогнулась, исключая Большого Тома.

— Отлично, — промолвил Фентон тем же бесстрастным тоном и передал хлыст Джайлсу. — Когда поссет готовили в кухне, Джудит, ты когда-нибудь наблюдала за этим?

— Всегда, — ответила Джудит Пэмфлин, все еще прямая, как жердь, но явно побежденная.

— Почему? Ты подозревала яд?

— Нет, не яд. Но эта неряха, — она ткнула костлявой рукой в сторону Китти, — стала распутной и вороватой, едва выйдя из детского возраста. Она обхаживала подмастерьев и заставляла их красть для нее. — Джудит возвысила голос: — Правосудие Божье уже приговорило ее к вечному огню и…

— Прекрати это пуританское нытье! Не желаю его слушать!

Джудит Пэмфлин умолкла, вновь скрестив руки на груди. Но Китти, как заметил Фентон краем глаза, уже не пыталась прикидываться кроткой. Ее большие глаза с ненавистью смотрели на Джудит; полная верхняя губа приподнялась, обнажив плохие зубы.

— Мышьяк, — продолжал Фентон, — представляет собой белый порошок, или, — он вспомнил, как мог выглядеть яд в то время, — он может походить на кусок большой белой плитки. Джудит, могла кухарка положить нечто подобное в поссет так, чтобы ты этого не заметила?