Книга Обреченные королевства - Морган Родес

— Потеря родного человека всегда болезненна. Вне зависимости от того, каким был конец, — помолчав, проговорил Брайон. — Друга терять тоже очень тяжело, знаешь ли.

— Я не могу это так оставить, Брайон. Не могу смириться с убийством!

Йонас смотрел вдаль, за широкое поле позади полоски леса, разделявшего два королевства. Отсюда до оранийского дворца еще день пути, если пешком. Йонас был отменным скалолазом и не сомневался, что сумеет взобраться на стену. Своими глазами он замка не видал, но люди о нем много рассказывали. Во время последней войны между двумя державами, почти сто лет назад, тогдашний оранийский монарх обнес все королевские земли сверкающей мраморной стеной, оградив таким образом и дворец, и виллы знатнейших оранийцев. По некоторым слухам, внутри стен оказалась квадратная миля земли — целый город!

Главным для Йонаса было то, что на такой длинной стене уж точно найдется неохраняемое местечко. Тем более что серьезной угрозы обитателям дворца не возникало так долго…

— Ты правда думаешь, что сумеешь убить вельможу? — спросил Брайон.

— Легко!

— И принцессу? Располосовать горло девчонке тебе тоже будет легко?

Йонас посмотрел ему в глаза сквозь потемки.

— Она — воплощение всех богатых подонков, которые смеются над нами, нищими жителями умирающей страны. Ее смерть покажет королю Корвину, что мы не намерены с этим мириться! Томас всегда хотел, чтобы в отношениях между нашими королевствами все изменилось. Может, с этого и начнется!

Брайон покачал головой:

— Ты охотник, Йонас. Но не убийца.

У Йонаса вдруг защипало глаза, и он отвернулся. Еще не хватало разреветься при Брайоне. И вообще, показывать слабость — самое последнее дело. Подобного он больше никогда не допустит. Ибо это само по себе означает полное и окончательное поражение.

Вслух он сказал:

— Но что-то надо же делать!

— Согласен. И думаю, что способы есть. Я просто хочу, чтобы ты думал головой, а не сердцем.

Йонас невольно фыркнул при этих словах:

— По-твоему, я сейчас слишком прислушиваюсь к чувствам?

Брайон закатил глаза:

— А то нет?.. Сердце, кстати, у тебя такое же глупое, как и все остальное. Сам подумай. Даже будь твой Томас всем бунтовщикам бунтовщик, неужели ему хотелось, чтобы ты бегом примчался в Оранос и принялся тыкать кинжалом королевичей?

— Ну… Может быть…

Брайон склонил голову набок:

— В самом деле?

Нахмурившись, Йонас попытался вызвать образ брата.

— Нет, — сознался он наконец. — Томас этого не хотел. Он сказал бы, что я осел и самоубийца.

— А отсюда, — сказал Брайон, — уже недалеко до того, чтобы напиться пьяным в попытке забыть свои горести и свалиться со скалы, верно?

У Йонаса вырвался долгий прерывистый вздох.

— Он был таким надменным и наглым, этот молодой вельможа… государь Эрон Лагарис. С таким видом назвал нам свое имя, словно ждал, что мы перед ним на колени попадаем. Мы для него — ничтожные крестьяне, готовые благоговейно целовать кольцо у него на руке!

— Я же не говорю, что подонок не должен сполна заплатить за кровопролитие. Просто не хочу, чтобы пролилась еще и твоя кровь.

И на щеке у Брайона дернулась жилка.

Он был человеком невероятно уравновешенным, но ни самым мудрым среди друзей Йонаса, ни его главным советчиком до сих пор не считался. Наоборот, всегда охотно ввязывался в заварушки, в которых у кого-нибудь обязательно трещали кости — или у супостатов, или у него самого. Правую бровь Брайона рассекал шрам — зримая память об одной из таких баталий. И в отличие от большинства соотечественников, Брайон был решительно не согласен стоически дожидаться приговора судьбы.

Друзья некоторое время молчали, потом Йонас сказал:

— А ты помнишь, какой план был у Томаса?

— Который? У него столько их…

Это вызвало у Йонаса улыбку.

— Да уж… Я о том, когда он собирался искать встречи с вождем Базилием.

Брайон вскинул брови:

— Ты серьезно? Никто не видит вождя. Он сам видит тебя!

— Я знаю, — ответил Йонас.

Вождь Базилий вот уже несколько лет вел жизнь затворника, не общаясь ни с кем, кроме членов семьи, узкого круга советников и еще телохранителей. Поговаривали, он проводил свои дни в духовных путешествиях, пытаясь разыскать Родичей — четыре легендарных предмета, что содержат в себе беспредельную магическую силу… и утеряны вот уже тысячу лет назад. Еще рассказывали, будто владение всеми четырьмя вело к неограниченной власти.

Йонас и Томас, однако, в такие выси мыслями не заносились. Они предпочитали верить в более понятное и земное. Подумав о брате, Йонас принял решение и переменил ближайшие планы.

— Мне нужно увидеть вождя, — сказал он. — Я должен сделать то, что хотел Томас. Порядок вещей нужно изменить!

Брайон с удивлением смотрел на него.

— Вот, значит, как? Двух минут не прошло, а ты успел перейти от единоличной мести к посещению вождя?..

— Можно и так сказать, — проворчал Йонас.

До него постепенно доходило, что убийство королевичей стало бы ярчайшим мгновением его личной славы, но никоим образом не помогло бы соплеменникам проложить путь к благополучному будущему. А ведь именно этого Томас желал превыше всего.

В колдовские способности Базилия Йонас не верил. Однако не сомневался, что вождь достаточно влиятелен и силен, дабы начать перемены, увести народ из безысходности и нищеты, захлестнувших Пелсию в течение последних десятилетий. Если только Базилий пожелает этим заняться…

Вождь уже давно жил затворником; может, он вообще не знал, до чего дошла его страна? Кто-то должен рассказать ему всю правду. Кто-то, не боящийся говорить открыто!

— Что-то у тебя вид очень решительный сделался, — проговорил Брайон, которому стало заметно не по себе. — Мне пора начинать бояться?

Йонас схватил его за плечо и впервые со дня гибели Томаса улыбнулся искренне.

— Да, я полон решимости, — сказал он. — Должна наступить пора перемен, друг мой!

— Что, прямо сейчас?

— Да. Чем не подходящее время?

— Значит, штурм дворца и втыкание кинжалов отменяется?

— Скорее откладывается, — проговорил Йонас. Каким-то краем восприятия он почти въяве видел старшего брата. Томас посмеивался над ним с его постоянно менявшимися жизненными целями. Однако решение, принятое сегодня, казалось по-настоящему верным. Куда более правильным, чем все прочие за его жизнь.

— Пойдешь со мной к вождю Базилию? — спросил он Брайона.

Тот расхохотался: