Книга В тени скалы - Ирина Владимировна Дегтярева

сигареткой, вразвалочку Халаф удалился.

* * *

Квартира находилась в песочного цвета пятиэтажке на окраине. Внутри тоннель из картонных коробок, стоящих вдоль стен. Пробираясь, Тарек включил фонарик, прикрепленный на брелоке ключей. Не слишком мощный луч выхватил этикетки на коробках – электрические лампочки, спички, нитки, посуда.

Были тут и съестные припасы – чай, кофе, конфеты, шоколад, все то, что запрещали к ввозу в Палестинскую автономию израильтяне. Существовала еще масса запретов – начиная от стройматериалов, кончая топливом и бытовыми мелочами. Квартира Абдаллы служила перевалочным пунктом для контрабандного товара, предназначенного для сектора Газа. Где-то у них есть склады со стиральными машинами, холодильниками и другой бытовой техникой. И власти наверняка знают адреса большинства таких складов, но бороться с ними – ударить по собственному карману. А вот власти в Каире, куда откаты от нелегальной торговли не доходят, заинтересованы в прекращении контрабанды.

В остальном квартира как квартира, холостяцкое жилье (хотя о женитьбе Халафу вовсе думать рано) – не застеленная постель на узком диване, несколько грязных тарелок на подоконнике и журнальном столике, окурки не только в пепельнице, но и в цветочном горшке, из которого торчал скелетик какого-то засохшего растения. Египтяне такие же заядлые курильщики, как иракцы.

Глядя на весь этот кавардак, Тарек понял, что квартира вряд ли принадлежит Абдалле. Потому он с такой легкостью дал от нее ключи малознакомому типу. Жилье общественное, перевалочный пункт для контрабандистов и копателей тоннелей. Отодвинув дверцу встроенного шкафа, Ясем обнаружил две лопаты и большой фонарь. На кафельный пол с одной из лопат ссыпалась горстка песка.

Монотонно гудел кондиционер на кухне, гоняя по квартире не слишком холодный воздух с привкусом мокрой пыли, накопившейся в давно не чищенных фильтрах.

Тареку доводилось жить и не в таких берлогах. Он принял душ, накинул поверх постельного белья покрывало, которое было задрано на спинку дивана. Переложил пистолет из рюкзака под подушку и лег спать, понимая, что раньше пяти часов Абдалла не явится, не бросит свой лодочный пост.

Он пришел действительно под вечер слегка навеселе, как показалось Тареку. Метнул на столик бумажный пакет с бутербродами из забегаловки, плюхнулся в кресло напротив проснувшегося Тарека с взлохмаченными со сна усами.

– Так что, тебе в сектор надо? Это можно! Я туда кого и что только не водил, – начал он бахвалиться. – Гони бабки, и я хоть стадо слонов проведу.

– За бабками дело не станет, – Ясем сел и потер глаза, еще не совсем проснувшись. – Когда?

– Да хоть сегодня ночью, если баксы есть.

Тарек потянулся к рюкзаку и вынул пачку стодолларовых купюр. Но не слишком толстую. Цену перехода он обговорил с Максом.

– Не маловато? – Абдалла взял пачку и провел по ней пальцем. Деньги издали сочный шелест.

– В самый раз, – Тарек не без умысла демонстративно достал ствол из-под подушки и сунул его сзади под ремень брюк и сверху прикрыл краем рубашки.

– И что ты в секторе забыл? – сменил тему Халаф. – Там скучно, слишком много народу на пятачке земли, и в эту толпу периодически со свистом прилетают огненные железки, подарочки от евреев. Сказки про точечные удары без потерь среди мирного населения пусть они приберегут для наивных европейцев… Так что там стреляют, и местные прячутся кто куда, когда начинает свои операции ЦАХАЛ. Или Шабак. Они шуруют как у себя в саду. Арестовывают, допрашивают, избивают и пытают. Особенно хамасовцев. А ты ведь к ним? Сам небось из этих, из «Братьев», только иракского разлива…

– Послушай, детка, тебе сколько годков, что ты рассуждаешь о таких возвышенных материях? Сгребай бабки и веди в вашу нору.

– Мое дело предупредить.

Абдалла вышел в коридор, пошуршал там чем-то, а вернувшись, бросил на пол перед Тареком резиновые сапоги.

– Спецобувь? – усмехнулся Ясем. – Что, прямо сейчас обуваться?

– Вряд ли тебе будет удобно в этом ехать на моем мопеде, – покачал головой проводник.

Они действительно, спустившись во двор, оседлали маленький мотороллер, на котором еле-еле уместились вдвоем.

– Ну что ты на меня навалился? – Абдалла пихнул локтем Тарека в бок. – Обнял, как девушку. После этого обязан будешь жениться.

– Не смешно! Решил угробить меня на своем драндулете, чтобы деньги не отрабатывать? Лучше я тебя буду тискать, чем задницей проделаю борозду на асфальте.

Мотороллер, чихая, неторопливо доставил их за город к небольшому частному дому, обнесенному забором, вроде бы не слишком высоким, но усыпанным по кромке битым стеклом. По углам дома под крышей висели камеры наружного наблюдения. Дом, по-видимому, принадлежал не бедным людям, а еще вероятнее «Братьям-мусульманам».

Во дворике, куда попали беспрепятственно (ворота перед мотороллером разъехались автоматически), росли розы и низкие пальмы. Пахло мокрой и сочной травой после полива. Несмотря на целый день жары, тут дышалось легко. Но в дом Халаф не пошел. Оставил свое мощное транспортное средство у круглой клумбы и бросил через плечо Тареку:

– Двигай к гаражу.

Внутри стоял огромный черный джип и царила обычная для гаража обстановка – полки с инструментами, уголок для садового инвентаря. Только в дальнем конце из люка в полу поднимался квадратный столб неяркого света и пахло мокрым песком.

– Туда! – указал Абдалла.

– Что, так сразу? – слегка опешил Тарек.

– Тебе надо в Газу? – сердито уточнил парень, скидывая кроссовки и натягивая резиновые сапоги.

Ясем молча последовал его примеру, понимая бессмысленность дальнейшего разговора. Перед тем как начать спуск, он заглянул в открытый люк и обнаружил там глубокую шахту, метров десять, на первый взгляд, а то и глубже. Стены были укреплены досками, тонкими, словно из-под ящиков, в которых перевозят фрукты. Внизу, на дне шахты, кто-то лежал.

Тарек испуганно отшатнулся и обернулся, но Абдалла и не думал его толкать к тому, первому. Халаф копался в ящике с инструментами, стоящем на металлической этажерке. Присмотревшись и привыкнув к свету от прожектора, крепившегося к стене на полпути ко дну, Ясем разглядел, что человек внизу просто спит, развалившись на подобии нар, застеленных цветастым одеялом.

– Кто это там?

– Мубин, – Абдалла заглянул в люк через плечо Тарека. – Дрыхнет, сволочь. Да еще наушники с музыкой в уши вставил. И люк не закрыл. Проветривается…

Внутри было сыро и душно. Спускаться приходилось, держась за канат, опираясь на металлические скобы, шаткие и скользкие от высокой влажности.

Абдалла пинками будил Мубина, когда и Тарек наконец достиг дна шахты и провалился по щиколотки в вязкий сырой песок.

Лопоухий Мубин отлепился от засаленной подушки, тараща глаза.

– Туда? – спустя минуту выдал он что-то вразумительное, кивнув в сторону тоннеля, уходящего на север.

Халаф отмахнулся и, пригнувшись, бодро зашагал по тоннелю.