Книга История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 1. С древнейших времен до арабского завоевания (647 год) - Шарль-Андре Жюльен

имеет сходство со средиземноморской расой, брахицефальный тип — с аналогичными типами Малой Азии (курды) и особенно Франции (Дордонь), долихоцефальный тип высокого роста — с так называемой нордической европейской расой.

Вместо метода Бертолона и Шантра, предусматривающего изучение населения в целом, доктор Леблан применил предварительное систематическое исследование основного типа или типов, к которым должна быть применена антропометрия. Кроме того, он прибегнул к внешнему анатомическому исследованию, не практиковавшемуся его предшественниками.

По мнению Леблана, классификация Бертолона и Шантра страдает тем недостатком, что в ней отражены различные типы населения, не уточняющие антропологической сущности бербера: тип I представляет собой результат скрещивания с древним негром, тип II относится к мозабитам, которых Леблан отказывается считать берберами, тип III-а также является результатом скрещивания, безусловно, с арабским типом, тип III-б является метисом негра.

Выявление преобладающих типов. Возможно, наиболее правильным является метод выявления преобладающих типов одной области, предлагавшийся еще Тапинаром. Д-р Леблан рекомендует с этой целью ограничиться изучением нескольких типов в данной области и их сопоставлением с отобранными таким же путем типами в другой области. Затем в образовавшейся первой серии типов снова выделяется преобладающая морфология, которую в свою очередь сопоставляют с морфологией населения более отдаленных географических областей, определяемой аналогичным методом. «Итак, анатомическая фиксация типов предшествует антропометрии, в противоположность методу, где антропометрия предшествует фиксации типов».

Следуя этому методу, доктор Леблан смог выделить в Хоггаре тип тарги[17] четко определяемый многочисленными признаками, который соответствует значительной части определенной группы населения. Он полагает, что в Кабилии также существует соматический тип, хотя и не обладающий столь характерными признаками, как у туарегов. Но если этим двум типам присущи некоторые общие черты — высокий рост, долихоцефалия, узкий нос, то по всем остальным признакам они отличаются друг от друга. По-видимому, то же самое относится к жителям Шауйи, Рифа и Крумирии. Имеющиеся данные о марокканских берберах позволяют выделить два типа: северный тип — аналогичный кабилам, и тип центра страны и юга, стоящий ближе к туарегам.

Процесс выявления преобладающих типов находится еще в начальной стадии. Это дело будущего, так как только морфологическое сопоставление даст возможность произвести научную классификацию. А до тех пор было бы большой самонадеянностью выходить за пределы простой регистрации данных, свидетельствующих об этнической раздробленности Берберии. Однако все, что нам известно о бербере, которого с равным правом можно называть магрибцем, характеризует его как ярко выраженный социальный тип. Только ни на минуту не забывая о самобытности бербера, можно придать известное единство истории Берберии.

II. Начало истории

Предания. С эпохи неолита, в конце которой завершилась стабилизация современных антропологических типов, и до проникновения римлян история лишь попутно затрагивала берберов, когда они вступали в контакты с другими народами.

Известен рассказ Платона из «Тимея». Расположенное на острове царство «Атлантида» якобы покорило Ливию, пыталось завоевать Египет и Грецию, но погибло в пучине волн. Вряд ли стоит останавливаться на этой философской сказке, вызвавшей множество нелепых комментариев, несмотря на то, что, как писал Э. Альбертини, она скорее относится к области психиатрии.

Передаваемый Саллюстием рассказ о нашествии в Африку после смерти Геркулеса персов, мидийцев и армян, является не более как легендой, лишенной каких-либо оснований.

Что касается предания о вторжении в Ливию евреев, дошедшего до нас в изложении Прокопия (причем отклики этого предания встречаются у арабских авторов), то оно, очевидно, родилось в среде эллинизированных евреев и не имеет исторической ценности.

Проникновение ливийцев в Египет. Доподлинно известно, что в периоды смут долина Нила подвергалась набегам ливийцев. Начиная с первой Тинитской династии (около 3300 лет до н. э.) в таких документах, как, например, палетка Нармера, рассказывается о победах фараона над ливийцами. Это их называли в текстах те-хену, а на рисунках изображали вооруженными стрелами и бумерангами. Богиня Нейт в четвертом и пятом номах называлась «ливийской». Фараон был вынужден принять «большую белую корону (из рук) этих очень знатных чужеземцев, стоявших во главе ливийцев». Может быть, в то время существовало египетско-ливийское царство Запада.

На дошедших до нас памятниках изображены бои, которые вели с ливийцами цари V Мемфисской династии, чтобы положить конец беспорядкам, предшествовавшим их приходу к власти (около 2600 года до н. э.). Очевидно, это были решающие бои, так как до конца Среднего царства ливийцы более не угрожали Египту. Рамсес II, отбив одно из их наступлений, завербовал ливийцев в свое войско, чтобы отразить натиск хеттов (начало XIII в. до н. э.). Когда на престол взошел его сын Мернептах, ливийцы входили в состав могущественной коалиции «народов моря», оказавшей сопротивление индоевропейской экспансии. Объединившись с северными пиратами — ликийцами, шарданами из Сард, сагалассами, тирсенами с Лемноса и ахейцами, — лебу, или ливийцы составили основное ядро армии, которая предприняла неудачную попытку захвата Дельты (1227 год до н. э.). Возможно, эти лебу были выходцами из Атласа. Отмечают, что «имена лебу и их вождей тождественны именам нумидийцев классического периода» (А. Морэ). Во всяком случае, именно они дали свое имя Ливии и во главе разнородной коалиции те-хену и индоевропейцев сыграли важную роль в истории Египта. В конце концов Рамсес III, несмотря на одержанную им блестящую победу в битве при Мемфисе, был вынужден в 1189 году до н. э. поселить их в Дельте на территории «в десятки миль», где они и жили, не признавая его власти.

Воспользовавшись последовавшей затем анархией, начальник ливийских наемников установил свою власть в Гераклеополе, в Среднем Египте. Его седьмой потомок Шешонк I завоевал Дельту, разделил земли между ливийцами и основал XXII династию (950 год до н. э.). Фольклор того периода впервые изображает воинственное общество, резко отличавшееся от египетского общества. Царство Напата, в конце VIII века до н. э. простиравшееся от первых нильских порогов до Абиссинии, было основано не потомками древних жрецов бога Амона, как это предполагалось в течение продолжительного времени. Раскопками Райзнера доказано, что в стране Куш установилась власть ливийцев, так же как и в Дельте, которая находилась под властью северных ливийцев. Они были искусными всадниками в отличие от фараонов, водителей колесниц. Никто не проявлял большей преданности богу Амону и его жрецам, чем эти чужеземцы, обосновавшиеся в Египте. Через них, очевидно, египетская цивилизация оказывала влияние на западных ливийцев, а ее отдаленные отзвуки достигали, быть может, африканского Дальнего Запада.

Отношения с эгейцами, финикийцами и греками. У нас мало сведений о сношениях ливийцев с Эгейским миром. А. Эванс считает такие связи вполне возможными. В одной легенде повествуется о том, как критянин Коробиос, выброшенный бурей на ливийское побережье, впоследствии сам привел туда корабль. В Ливии,