Книга Помощница и её писатель - Анна Шнайдер

ни у Андрея, ни у Максима нет никаких диагнозов, а рассуждения похожие.

Фигня все эти ограничения — условность! И ответственность за ребёнка, которого ты с женой родил, — фигня, можно в любой момент на другой конец света умотать, не спрашивая разрешения. И супружеская верность — ерунда, сегодня ты одной девушке предложение делаешь, а послезавтра пишешь бывшей: «Я по тебе скучаю». Да говно вопрос вообще! Всё, что не ограничено законом, возможно. Да и то, что ограничено, тоже возможно, только осторожно.

Очень удобная позиция. Пусть эти условные ограничения соблюдает кто-нибудь другой, а они будут развлекаться!

Тьфу на тебя, Бестужев.

Я от расстройства едва не расплакалась. Я же думала, что хоть этот мужик не похож ни на Андрея, ни на Максима. Думала, что Бестужев, возможно, и не идеал, но, по крайней мере, понимает значение слова «ответственность». Однако рассуждение про супружескую верность меня добило. Я ещё готова была простить Бестужеву тот факт, что он не стыдится связи со своей помощницей… хотя, на мой взгляд, ничего хорошего в этом не было. Даже при условии, что оба они — взрослые и свободные. Всё равно это напоминало мне некий вид проституции. Причём даже более циничный, чем обычный секс за деньги. Потому что во втором случае мужчина платит конкретно за интимные услуги, а Бестужев платил Алле совсем за другое. И с этим «другим» она справлялась плохо, но он прощал ей сей недостаток за умение раздвигать ноги.

Фу, блин! Ну почему нельзя было найти себе нормальную помощницу, а для периодического траха использовать кого-нибудь другого, на стороне? Из соображений экономии, что ли? Почти «два в одном» — и шампунь, и кондиционер… То есть и помощница, и резиновая баба для утех. В одном, так сказать, флаконе.

Нет, Бестужев, зря ты надеешься, что я последую по стопам Аллочки и добавлю к своим рабочим делам ещё и обязанность ублажать тебя. Не такой я человек. Да и слишком ранена другими мужиками с похожим устройством мозга — супружеская верность для них условность, безобразие просто! И на отношения, даже необременительные, больше не пойду.

Настоящая любовь — это, к сожалению, редкость. У моих родителей она была. Может, ещё и поэтому я так старательно когда-то искала её сама. Долго приглядывалась к окружающим, не спешила падать ни в чьи объятия, прислушивалась к себе. Потом встретила Максима — и думала, что всё, навсегда.

А ведь для меня наверняка это и было бы навсегда, если бы не поступок мужа. Я бы продолжала любить его, беречь и уважать, если бы не то предательство. По-прежнему верила бы в него и в нас…

Сглотнув, я прикрыла глаза, на мгновение перестав рассуждать из-за боли в сердце. Обидно! До сих пор обидно. Особенно за Машку обидно. Ладно от меня Максим отказался, но от Маши как он мог отказаться?..

— Нина? — послышался вдруг голос Бестужева неожиданно где-то за моим плечом. А следом на это плечо легла его крепкая и тёплая рука. — Ты что, плачешь?

Я замерла. Сглотнула. И, распахнув глаза, обернулась, поглядев на Бестужева с изумлением.

— Ты всхлипнула, — произнёс он с непроницаемым выражением лица, так же серьёзно, как и всегда. Только глаза сверкали, но не от сочувствия — скорее, от любопытства. — Вот я и подошёл проверить, что у тебя происходит.

Вторая ладонь Бестужева легла поверх моей руки на компьютерную мышь, и я уже приоткрыла рот, чтобы возмутиться, как мужчина продолжил:

— Давай-ка свернём файл, а то ты сейчас тут начудишь. Вон, смотри, сколько пробелов лишних набила.

Я повернулась к экрану, но увидеть ничего не успела — Бестужев действительно свернул файл со своей рукописью. И поинтересовался, не спеша отпускать ни моё плечо, ни ладонь на компьютерной мышке:

— А хочешь, мы с тобой отомстим тому парню, из-за которого тебя уволили? Это легко устроить.

Если бы Бестужев сейчас мне сказал: «Раздевайся, и трусы не забудь снять», я бы и то меньше удивилась.

22

Олег

Он никогда не был чувствительным к чужим страданиям, как и все социопаты. Олегу было любопытно, не более, — как прочитать интересную книгу о чужом горе. Что реальная беда, что выдуманная — для него не было особой разницы. При этом Бестужев вполне умел описывать душевную боль на страницах своих романов, несмотря на то, что сам ничего подобного не испытывал.

Хотя… нет, один раз всё-таки было. В тот вечер, когда очередной мамин «кавалер» решил, что шестилетний мальчишка — подходящий сексуальный объект. Вот тогда с Олегом произошёл взрыв эмоций… И страшно было до озноба, и обидно до слёз, и больно, и злость брала такая, что мог бы — прибил бы в ответ.

Олег не любил вспоминать тот вечер. Его психиатр говорил, что именно в этом событии заключается одна из основных причин дальнейшего развития расстройства личности у Бестужева. Он, будучи спокойным и неконфликтным мальчишкой с выраженными аутистическими чертами, попав в экстремальную ситуацию, просто вспыхнул, как свечка. Где-то — перегорел, а где-то, наоборот, загорелся настолько, что стал неконтролируемо раздражаться на окружающий мир, который перманентно мешал Олегу наслаждаться жизнью. Учиться, читать книги и вообще делать всё, что хочешь, не оглядываясь на желания остальных. Особенно — на желания матери, которая всю жизнь мечтала переделать сына, вылепить из него кого-то более общительного.

Она не справилась. Олег справился сам.

И сейчас он отлично понимал, что должна чувствовать Нина после того, как её вышвырнули с любимой работы, как блохастую собаку, случайно забредшую в элитный бутик. Ещё и лишили возможности устроиться по специальности. Нет, Олег ей почти не сочувствовал — сочувствовать у него очень плохо получалось, — но понимал.

Конечно Нине должно быть обидно. А ещё в ней наверняка, как в любом человеке, живёт желание отомстить обидчикам. Хотя многие люди, лицемеря, называют подобное «бумерангом», но Олег в эти игры не играл, чёрт знает, из-за диагноза или нет. Как бы кто ни называл эту «ответку», разница невелика — собственно, она состоит только в том, чьими руками осуществляется «месть» или