Книга Помощница и её писатель - Анна Шнайдер

вытащила телефон, подержала его немного в ладони, не зная, гуглить или нет… но любопытство перевесило.

Лучше бы я этого не делала.

Новиков Борис Станиславович оказался врачом-психиатром, причём довольно-таки известным специалистом, особенно в области расстройств личности. Вкупе со сказанным Аллочкой по поводу диагноза Бестужева читалось это всё весьма… зловеще.

Значит, все странности моего работодателя могут быть вовсе не потому, что у него самомнение, гордыня и корона на голове…

Не могу сказать, что меня не напугало подобное известие. Нет, я, как любой нормальный человек, не склонный ни к каким расстройствам — ни к личностным, ни к обычным, — разумеется, насторожилась. Психически больной человек в качестве работодателя — удовольствие сомнительное. Однако я не склонна к паническим настроениям, поэтому старалась рассуждать логически.

Алла работала с Бестужевым пять лет и стремилась вернуться — значит, ей его неизвестный диагноз не мешал.

За три дня плотного общения я не заметила у Бестужева никаких проявлений агрессии. Наоборот — он казался человеком с идеальным самоконтролем, это и настораживало. Я даже не удивилась, когда загуглила фамилию этого психиатра и поняла его связь с тем, что говорила Алла о Бестужеве. Удивительно, как я сама об этом не подумала? Ведь все странности этого мужчины — хотя бы даже то, что ему было безразлично, в каком ключе Алла и его мать о нём сплетничают, — буквально кричали о ненормальности моего работодателя. И то, что он абсолютно спокойно отдал мне не запасной, а свой личный телефон… И даже то, как редко и невнятно Бестужев улыбается…

Странная всё-таки девушка эта Аллочка. Неужели она думает, будто я слабее её? Если уж рядом с Бестужевым смогла пять лет продержаться эта пергидрольщица, то я тем более смогу.

Правда, он с ней спал. Может, поэтому и продержалась?

Об этом определённо стоило подумать.

20

Олег

С кухни Нина вернулась какая-то слишком задумчивая и притихшая. Объяснение этому могло быть одно — Алла что-то ляпнула. Что она могла выдать? Подробности секса? Ну, вряд ли Нину смутило бы описание того, что происходило между ним и Аллой, Нина — женщина взрослая, с ребёнком. Да и не было там ничего особенного, всё как у всех.

А вот если Алла использовала в качестве козыря факт того, что у Бестужева был не совсем обычный диагноз… Да, она вполне могла — это в её стиле. Как его матери не проговорилась, удивительно. Видимо, Алла понимала, что после этого ей точно не светит быть рядом с Олегом, вот и молчала. Но вряд ли это надолго, он не обольщался. Такие девушки, как Алла, склонны мстить окружающим за свои выдуманные обиды.

Говорить с Ниной об особенностях собственной психики не хотелось. Не потому что Олег стеснялся — он вообще не знал, что такое стеснение, — а потому что опасался реакции Нины на этот разговор. Вдруг захочет уволиться? Не хотелось бы вновь искать себе помощницу. Нина его полностью устраивала.

Так что пока она молчит и не лезет с обсуждениями — он тоже будет молчать.

Но подсластить пилюлю всё-таки стоило.

— Будешь хорошо работать — перед Новым годом выдам премию, — тихо и весомо проговорил Олег, глядя на Нину. Услышав эту фразу, девушка выпрямилась в компьютерном кресле, будто ей палку в спину вставили, и кинула на Бестужева настороженный взгляд.

— А что подразумевается под хорошо работать?

— То же, что и раньше. Ты уже это всё делала.

— Хм… — Нина прищурилась. — Точно?

— Абсолютно.

Она немного помолчала, постучала по клавиатуре, а потом поинтересовалась, сделав глоток из чашки с кофе:

— А как со всем этим справлялась Алла? Она не произвела на меня впечатление… хм… умной девушки.

— Она справлялась средне. Но у неё были и другие обязанности. Те, от которых ты пока наотрез отказываешься, — честно признался Бестужев и слегка ухмыльнулся, заметив, как Нина гневно порозовела.

— И вы в этом вот так честно признаётесь?!

— А я должен врать? — Олег поднял брови. — Или стыдиться этого? Нет уж, уволь. Люди и так напридумывали для себя множество условностей, причём зачастую бессмысленных. Не хватает ещё испытывать угрызения совести за взаимовыгодное удовольствие.

— Какие условности вы имеете в виду? — немедленно спросила Нина, и с её лица схлынули краски. Ага, значит, сам диагноз Алла ей не озвучила. Только какие-то намёки дала.

— Да какие угодно. Допустим, что нельзя ходить голым по улице. Кому это мешает? Не более чем условность, правило этикета, принятое в нашем обществе. А взять какое-нибудь африканское племя, где все ходят голыми, — плевать там хотели на такие правила, и всем нормально живётся. Или супружеская верность. Это тоже условность. Люди создают семью, чтобы вместе жить, вести быт и воспитывать детей. При чём тут секс? Не считается ведь зазорным есть не только дома, но и в ресторане? Я не вижу особой разницы.

— Из ресторана венерическую болезнь не принесёшь, — почти ехидно протянула Нина и как-то болезненно хмыкнула.

— Венерическую — не принесёшь, но какой-нибудь вирус вполне можно подхватить, — пожал плечами Бестужев. — На самом деле, чем больше вот таких условностей — тем меньше человек счастлив, потому что постоянно вынужден себя ограничивать.

— Думаете, если бы этих ограничений не было, люди чувствовали бы себя более счастливыми? — Нина с сомнением покачала головой. — Не знаю, не знаю…

— Если бы этих ограничений не было, люди придумали бы себе другие ограничения, — хмыкнул Бестужев. — Ладно, Нина, заболтались мы с тобой, а надо работать. Можно обсудить всё это и после рабочего дня.

— Хорошо, — буркнула девушка, и Олег, отвернувшись от неё, положил руки на клавиатуру.

21

Нина

Как же хорошо и гладко всё получается у этих мужиков! Даже без учёта возможных психиатрических диагнозов. Уверена,