Книга Сломленный король эльфов - Лея Стоун

забыла, что разговариваю с королем эльфов. Я часто забываюсь. Он просто казался таким обычным.

– Итак, – решила я сменить тему, – ты всегда был величайшим целителем в своей семье? – переключилась я на, надеюсь, более безопасную тему, но сразу поняла, что поступила неправильно, когда увидела бурю в его взгляде.

Гадес! Почему я вдруг заговорила о его погибшей семье? Это просто было первое, что пришло мне в голову, и я старалась больше не задавать ему вопросов о сексе.

– Нет, – тихо сказал он, глядя вдаль, на стену пещеры, словно погрузившись в воспоминания. – Им была моя сестра Трини, потом мой отец, потом я.

У королевской семьи была самая могущественная родословная целителей. И самое главное, именно так они стали членами королевской семьи.

На меня с такой силой обрушились боль и печаль, что я ахнула. В моем сознании вспыхнуло видение с мертвыми телами, усеивающими пол столовой, с белой пеной, идущей изо рта, и я всхлипнула. Король эльфов, королева, братья и сестры Райфа, все с волосами цвета лунного света и в шикарных одеждах. Они усеяли элегантный обеденный зал, хватались за горло, когда молодой Райф закричал, выстреливая в каждого из них вспышками фиолетовой исцеляющей магии. Но этого было недостаточно, он был недостаточно силен, а их было слишком много. Я почувствовала, как его рассудок помутился, когда тьма поглотила его, а теперь она поглотила и меня.

В целебном бассейне руки короля оторвались от меня, и я сразу же начала тонуть, вода доходила мне до ушей, а затем начала покрывать мое лицо. Я отчаянно дрыгала ногами, но была вынуждена задержать дыхание, когда моя голова погрузилась под воду. Как раз в тот момент, когда я подумала, что могу утонуть, король нырнул под воду и, схватив меня за талию, потянул наверх.

Я вынырнула из воды и, хватая ртом воздух, закашлялась.

– Гадес! – выругался он. – Я не подумал. Прости, – сказал он, прижимая мое тело к своему. Он похлопал меня по спине, и я судорожно глотнула воздух.

– Я в порядке, – протараторила я, мое сердце бешено колотилось в горле, пока он прижимал меня к себе. Мои груди были прижаты к его груди, нас разделял лишь тонкий кусочек материала, и мы, как мне показалось, осознали это одновременно. Он оттолкнул меня от себя, удерживая на расстоянии вытянутой руки, но не отпуская.

На его лице отразилась паника, и я почувствовала, как его разочарование проникает в меня.

– Ты доверилась мне, а… я чуть не утопил тебя. Прости, я пытался дать тебе пространство, потому что знал, что ты чувствуешь… мои эмоции.

– Все в порядке, – снова сказала я ему, когда он перенес нас к краю скалистой пещеры. Я оторвалась от него, подобравшись к краю, и, изо всех сил ухватившись за выступ, подтянулась. Я легла на спину, тяжело дыша, пока мои напряженные до предела нервы успокаивались.

Он взобрался одним элегантным движением и хотел встать, но я схватила его за запястье, заставляя посмотреть на меня сверху вниз.

Когда его глаза встретились с моими, я отметила их серо-стальной цвет; они сузились до щелочек.

– Скажи мне, что это, – мой голос дрожал.

Мне не нужно было ничего объяснять. Он понял. Я только что почувствовала то, что чувствовал он, через прикосновение. На долю секунды я мысленно увидела смерть его семьи. Это было ненормально.

Он вздохнул, убирая мою руку со своей, и сел рядом со мной. Я выпрямилась, повернувшись к нему лицом, и решила смотреть на него сверху вниз, пока он не выложит всю правду.

Он наблюдал за мной, словно раздумывая, как много стоит мне рассказать.

– Для меня это будет все равно что помочь Корлине, – предупредила я. – Я не успокоюсь, пока не узнаю все. Ни одна книга об эмпатах не останется нетронутой в библиотеке.

На его губах появилась полуулыбка, и мой желудок сделал сальто.

– Ты угрожаешь мне прочитать все книги в моей библиотеке? – Он содрогнулся. – Мне уже страшно.

Я хмуро посмотрела на него, и его улыбка померкла.

– Эмпаты чрезвычайно редки, – сказал он. – Настолько редки, что даже считается, будто в конкретный период времени живут лишь несколько. Как магическая сила, с которой мир не может справиться при ее избытке.

По моим рукам пробежали мурашки.

– Так, если они настолько редкие, откуда ты о них знаешь?

Все его тело сжалось, и я знала, что ответ будет болезненным.

– Потому что моя мать была одной из них.

У меня перехватило дыхание. Даже сидя на расстоянии нескольких дюймов друг от друга и не соприкасаясь, я чувствовала его горе. Он любил ее больше всех на свете. Он никогда бы не признался в этом вслух, но это сделал. Она была для него всем, его защитницей и воспитательницей, его вдохновением. Горе было всепоглощающим, оно врезалось в мое сердце, как удар кулаком. Слеза блеснула в его глазах и скатилась по щеке; он попытался отодвинуться от меня, но я протянула руку, чтобы остановить его.

– Позволь мне забрать ее. Пусть даже всего на мгновение, позволь мне принять боль, – сказала я ему.

Тогда он посмотрел на меня снизу вверх с такой растерянной уязвимостью во взгляде, к которой я не была готова. Это было так, будто он умолял меня принять ее, но не хотел причинять мне боль. Недолго думая, я наклонилась и заключила его в объятия.

Тогда меня охватила невыносимая печаль, но вырвавшийся у него вздох облегчения того стоил. Мне пришлось подавить рыдания, которые хотели вырваться из моего горла.

Такое. Сильное. Чувство вины. Он чувствовал себя таким виноватым за то, что его оставили в живых; это сжигало его каждую секунду каждого прожитого дня. Он предпочел бы умереть вместе с ними, чем жить в одиночестве. Слезы неудержимо текли по моим щекам, горло болело от попыток сдержать рвущиеся наружу рыдания. Мне хотелось кричать, хотелось колотить себя в грудь, хотелось кого-нибудь убить. Я была так переполнена яростью.

Жизнь была несправедлива. Я хотела умереть. Как можно было продолжать жить в таком мрачном мире, как этот, где отравляли шестилетних детей?

Именно на этих отчаянных мыслях король отстранился от меня и откашлялся.

– Нам нужно возвращаться. У меня много встреч. – Он встал, схватил свои ботинки и вышел из пещеры, унося с собой свою печаль и оставляя меня в бурном эмоциональном вихре.

Что, ради Гадеса, только что произошло?

Когда я стянула его мокрую тунику и натянула свое платье, меня осенила одна мысль.

Он еще более сломлен, чем я думала.

После нашего небольшого эмпатического обмена король полностью закрылся