Книга Полночь! Нью-Йорк - Марк Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что-то не так? – встревожилась Лоррен и сделала большой глоток вина, не отводя от Лео карих глаз.
– Все так, просто я не очень привык к… подобным местам, – признался Лео.
Лоррен улыбнулась – глазами: ее нисколько не смущал вид рассеченной и опухшей скулы собеседника.
– Уверен, еда здесь превосходная – и очень дорогая, но вам не кажется, что заведению не хватает… оживленности? – спросил Лео.
Лоррен с веселым удивлением обвела взглядом все столики, один за другим.
– Вы правы, вид у них чуточку кислый, – согласилась она.
– Гм-гм…
– Вас унылым типом не назовешь, – продолжала Лоррен, не меняя шутливого тона, и снова посмотрела ему в глаза.
Теперь улыбались оба, зацепившись взглядами.
– Есть идея получше? – спросила она.
– Очень может быть…
– Ну так поторопитесь, пока он не вернулся.
– Вы о гробовщике?
Лоррен засмеялась в голос. Лео достал телефон:
– Привет, Гонзо, мне нужен лимузин… сейчас… да… Тайм-Уорнер-Центр… да… через десять минут.
– Лимузин? – спросила Лоррен, когда он закончил разговор. – Однако! Ну что, платим за вино и уходим?
– Угу.
– Кто такой Гонзо?
– Увидите.
Ее победительная улыбка стала еще шире.
– Какая таинственность!.. Если он хоть вполовину так же забавен, как ваш друг Зак, будет весело.
– Гонзо очень забавный…
– Прошу на борт, ваше величество! – Гонзо согнулся в полупоклоне, придерживая дверцу.
Лимузин, «Крайслер-3000-Лимо» черного цвета удлиненной модели с затемненными стеклами, был припаркован у тротуара. Снегопад прекратился, похолодало, и Лоррен быстро скользнула в жаркое нутро машины, напоминавшее ночной клуб с мириадами крошечных голубых лампочек.
– Могу предложить охлажденное шампанское, – сообщил Гонзо, садясь за руль. – «Комплимент» от компании.
Они плавно тронулись с места и покатили по обледеневшему асфальту.
– Куда мы едем?
– В HanGawi[55], – ответил Лео.
– Рад служить вам, Королева. Кстати, меня зовут Гонзо, и я ваш водитель, если не заметили. Просите все, что хотите, даже луну с неба.
– Очень рада, Гонзо, – ответила девушка. – Я Лоррен. Ваши слова взяты на заметку.
Обычный рабочий «официоз» – строгий костюм, белую рубашку с черным галстуком – Гонзо сменил на пиджак из альпаки с манжетами на пуговицах, белую рубашку с воротником-стойкой и шелковый галстук. После отставки Гонзо проводил много времени перед зеркалом, в институтах красоты и у дантиста, где регулярно отбеливал зубы. Красивые девушки, чьи адреса и телефоны фигурировали в его записной книжке, легко заполнили бы все танцполы Манхэттена.
Сорок минут они медленно ехали мимо шикарных, ярко освещенных витрин и небоскребов Бродвея, потом по Седьмой авеню на юг, миновали сверкающую огнями Таймс-сквер, повернули на восток и вырулили на Тридцать вторую улицу.
– За типа, сидящего рядом с вами, я отдам жизнь, – серьезным тоном сообщил Гонзо. – В прямом смысле слова. Так что прошу, не разбивайте ему сердце, иначе мне придется порезать вас на куски и скормить рыбам из залива. Или превратить вас в суши.
– Вот это я понимаю – друг! – Лоррен улыбнулась.
Мимо окон проплывал укутанный светом город, который никогда не спит.
– Гонзало ничего не делает наполовину, – признал Лео.
– Сегодня я всего лишь ваш скромный шофер, – добавил Гонзо, – но прошу иметь в виду, что я интереснейший собеседник с искрометным чувством юмора и острым умом, поэтому дамы, как правило, ценят мое общество куда выше, чем компанию скучного типа, которому повезло сидеть сейчас рядом с вами. В случае, если через час или два ваши глаза начнут закрываться или вас одолеет зевота, не стесняйтесь – звоните мне.
– Вы воистину верный друг, – повторила Лоррен и улыбнулась Лео.
– Гм-гм…
Вскоре они оказались перед двойной дверью из массивного дерева, с большой круглой металлической ручкой; над ней Лоррен разглядела буквы корейского алфавита. Внутри их попросили разуться и провели в отделанный деревом зал чистых дзенских линий. Вневременной декор расслаблял и веселил взгляд, под каждым столиком имелось углубление для ног, так что, сев на подушки, гости оказались вровень с полом.
– Здесь красиво! – восхитилась Лоррен. – На удивление красиво…
– Что вас так удивляет?
– Не думала, что вы посещаете подобные места.
– Понятно. – Лео улыбнулся. – Думали, я хожу по стейк-хаусам и пиццериям?
Она кивнула.
– В следующий раз отведу вас в настоящий стейк-хаус, – пообещал он, – с декором а-ля Mad Men[56], где подают лучшие в Нью-Йорке бургеры и божественные устрицы «Рокфеллер». Там всегда полно актеров и писателей, тестостероном захлебнуться можно.
– Зато здесь царство дзена, – сказала Лоррен, оглядевшись и про себя отметив слова о следующем разе. – Кажется, тестостерон и вам не чужд, – съязвила она, намекая на его скулу.
Ее взгляд на миг задержался на соседнем столике и сразу вернулся к Лео.
– Это она? – Лоррен понизила голос.
– Она.
Знаменитая актриса сидела в трех метрах от них, но Лео смотрел только на свою спутницу.
– Как вы это заработали? – спросила та.
– Возник небольшой спор… – улыбнулся Лео.
Официант с невероятным изяществом расставил перед ними несколько блюд на рисовых подушках, рожковидные вёшенки, сезонные овощи, бататовую лапшу в пиалах из подогретого камня, суп из черного кунжута, тофу в имбирном соусе. Люди за столиками разговаривали тихими голосами, расслабляющая атмосфера влияла на настроение клиентов.
– Господи, до чего же вкусно! – простонала Лоррен и вздохнула так шумно, что к ней повернулось несколько голов. – И учтите, я не веганка.
Знаменитая актриса улыбнулась.
– Значит, вы пишете картины?
– Гм…
– Какие?
– Ответ на этот вопрос нужно заслужить, милая дама, – сказал Лео, уходя от темы. – На первом свидании такие интимные детали не обсуждаются…
– Покорнейше прошу простить меня, ваше величество. – Лоррен передразнила интонацию Гонзо и сразу посерьезнела. – «Дозорный» действительно ваша любимая картина? Или Зак хотел меня заинтриговать?
– Он сказал правду. Это полотно и многие другие Чарторыйского подтолкнули меня к мольберту.
У Лоррен участилось сердцебиение.
– Вам известно, что мой отец первым показал его публике?
– Кто и что показал?
– Мой отец. «Дозорного».
Серые глаза Лео загорелись.
– Правда?
– В семидесятых-восьмидесятых у моего отца была одна из самых известных художественных галерей в Нью-Йорке. Галерея Демарсана. Он выставлял Роберта Кушнера, Мириам Шапиро, Брайса Мардена[57] и много кого еще. Все художники той эпохи мечтали у него выставляться. Он первым увидел «Дозорного». Виктор Чарторыйский входил в его «конюшню» и был его другом.
Лео был ошеломлен.
– Сколько сейчас лет вашему отцу? – спросил он.
– Он был убит тремя выстрелами тринадцатого сентября девяносто первого года, в тридцать восемь лет, на тротуаре перед своей галереей. Ему могло бы исполниться шестьдесят шесть. – У Лоррен перехватило дыхание. – Преступника так и не нашли, – добавила она, глядя на Лео.
Он ладонью накрыл ее руку.
– Не смотрите на мои
