Книга Полночь! Нью-Йорк - Марк Миллер

сграбастал его за плечи и обнял, провожаемый насмешливым взглядом Тревора.

– Вы только посмотрите, кто тут у нас! «Художник» вернулся! Иисус, Мария, Иосиф! – радостно вопил Гонзо.

– Снова будешь малевать картинки? – спросил Гонзало Роча, или попросту Гонзо, впиваясь зубами в сэндвич с салом и луком. – На этом можно заработать? На настоящей живописи?..

– Ему хватит, если он вернется к своим поддельным Ван Гогам… Да они были в точности как настоящие…

– Думаешь, полицейские о нем забудут? – возмутился Роча. – Ты сбрендил или как? Вот Лео не дурак, он точно не хочет назад в тюрягу! Так ведь, Лео?

– Ты заматерел, – заявил Тревор, оглядев Лео взглядом специалиста, и шумно всосал порцию корейской веганской лапши. – Вон какие мышцы накачал, пока сидел.

– И правда, – покивал Гонзо, – настоящий маленький коммандос.

Гонзало Роча знал, о чем говорил: он провел десять лет в отряде «морских котиков» США – самом подготовленном отряде и самом опасном из подразделений специального назначения в мире, чьим девизом была фраза: «Единственный легкий день был вчера!» На гражданке Гонзо стал милейшим из людей, почти беспечным, со своеобразным чувством юмора. Он, конечно, все еще мог нейтрализовать любого противника одним пальцем, как Шон Коннери в роли подполковника Алана Колдуэлла в старом фильме «Президио» Питера Хайамса. Гонзо зарабатывал на жизнь, сидя за рулем лимузина, но работал не на «дядю», а на себя.

– Тебе нужна женщина, парень, – высказался он. – С твоей внешностью это будет непросто, но сколько ты не был с… ну, ты понимаешь?

Лео не переставал улыбаться. Встреча с друзьями, их искренность, бескорыстие согревали, как зимой жаркий огонь в камине. Их дружба родилась и постепенно окрепла в этом зале, невзирая на разное происхождение, социальную принадлежность и уровень жизни. Однажды Лео продал подделок на пятьсот тысяч долларов и сказал, что хочет вложиться в бизнес Тревора и Гонзо. Сначала они отказались, но он в конце концов добился своего.

– Отстань от него, Гонзо, – велел Тревор. – Пусть продышится, он только что вышел. Что у тебя с лицом, Лео? Подрался в тюрьме?

– Ерунда, не о чем говорить… – Лео дал понять, что не хочет развивать эту тему, и почувствовал на себе взгляд Гонзо.

– Этот мистер Ерунда – мастер кулачного боя, он точно знает, куда бить, – произнес бывший спецназовец, внезапно посерьезнев. – Что скажешь, Тревор?

– Хороший удар справа…

– Может, поговорим об этом, гринго?

– Нет.

– Как хочешь. Но если попадешь в историю, мы будем рядом.

– Я знаю, Гонзо. Спасибо вам.

– Проехали…

В этот момент завибрировал телефон Лео, и на экране высветился незнакомый номер.

– Да, – коротко произнес он.

Пауза.

– Прошу прощения, – произнес красивый голос с французским акцентом, – ваш номер мне дал мистер Вайнтрауб из художественной галереи. Надеюсь, что не помешала вам и вы не рассердитесь на друга за то, что он позволил себе подобную вольность… Вы свободны сегодня вечером?

Сначала он сказал «нет». «Нет, сегодня вечером я занят. Увы, и завтра утром тоже. О, завтра вы улетаете в Париж?.. Тогда в следующий раз… обязательно…» Лео не забыл фразу, которую сказал ему, уходя, инспектор Финк: «Оставьте даму в покое», – но она оказалась упрямой и твердо знала, чего хочет.

В конце концов Лоррен его убедила. Никто не посадит его в тюрьму только за то, что он согласится поужинать с этой француженкой. Даже Финк… Лео представил себе рыжего коротышку, который сидит в машине и наблюдает за ним, поедая бейгл со сливочным сыром, и усмехнулся. Незачем упираться, девушка ему нравится, он не забыл, как весело загорелись ее глаза в больничной палате, стоило ему заговорить. Лоррен… Даже имя ему нравится! И французский акцент. Едва различимый, но прелестный. И он сказал «да»: «Договорились, сегодня вечером, в восемь, в Per Se…»[53] Нужно заново привыкать к миру после Райкерс.

Она нервничает. Боится не успеть вовремя. Не любит опаздывать, хотя небольшое опоздание ему не повредит, так ведь? Одно плохо – не стоило сначала одеваться, а уж потом чистить зубы, обязательно заляпаешь пастой обшитый шнуром пиджак! Проклятье… Надеть что-нибудь другое? Переодеться? Ни за что, он идеально подходит к узким кожаным брюкам и блузке цвета слоновой кости… Она хватает салфетку, мочит ее, начинает оттирать пятно. Оно увеличивается! Идиотка! Намочи сильнее… Ну вот, исчезло. Зато пиджак промок… Где фен? В «Плазе» наверняка додумались оснастить номера феном… Она направляет струю горячего воздуха на пиджак.

Так, теперь ногти. Она не позаботилась о ногтях! Лоррен смотрит на часы. Теперь она точно опоздает. Где лак? Там… Ей не хватает практики, хотя премудрость невелика. Напряжение растет, даже внутренности скрутило. Незачем доводить себя до обморока, это просто ужин. Ну вот, ногти в порядке. Что еще? Она смотрится в зеркало, и настроение резко повышается. Ничего не скажешь: лифчик push-up любой женщине добавляет завлекательности. Вот, значит, чего ты хочешь – завлечь его? Она почти бежит к лифту, нажимает на кнопку и замечает, что лак цвета «Алая страсть» попал на кожу на двух пальцах. Растяпа! Неумеха! Нечего было носиться, как угорелая кошка!

Лоррен думает о Лео. Зачем она пригласила его? Хотела поблагодарить. Уверена? Так какого дьявола паникуешь?

Per Se, пятый этаж Тайм-Уорнер-Центра на Коламбус-сёркл, 10. Лео вошел в зал в 20:00 и сразу увидел Лоррен за столом, покрытым белой скатертью. Обстановка напомнила ему декор венских кафе. Девушка пила вино, его пока не замечала, и он успел разглядеть детали ее наряда, отметив, что этот смешанный стиль «Высокая мода плюс рок» очень ей идет. Лоррен сделала пучок, открыв высокий лоб, и умело, в меру, подвела глаза. Длинная шея, густые черные ресницы и пухлые губы довершали образ. Она явно оправилась от травмы и выглядела еще красивее, в чем не было ничего удивительного.

Лоррен наконец увидела Лео и одарила его волшебной улыбкой, разившей наповал, чего уж греха таить.

– Вы точны, – сказала она, пока художник усаживался за круглый столик.

Рядом с ними почти мгновенно материализовался метрдотель, поинтересовался, «хотят ли господа что-нибудь выпить», и протянул Лео карту с таким пиететом, словно это были скрижали Завета.

– Мне то же самое. – Лео кивнул на бокал Лоррен.

– Ночь Святого Георгия. АОС. Давид Дюбан[54], – с ученым видом прокомментировал метрдотель и удалился.

Лео поудобнее устроился на стуле, чувствуя взгляды посетителей на своем лице с синяками всех цветов побежалости. Он тщательно выбирал одежду, понимая, что за три года отстал от моды, и в конце концов остановился на старой доброй классике: белая футболка, серый шерстяной пиджак, джинсы и