Книга В поисках Аляски - Джон Майкл Грин

— Извини. Огромные упругие сиськи.

— Это ничем не лучше!

— Лучше, — возразил он. — «Классные» — это оценка женской фигуры. А «огромные» и «упругие» — просто констатация факта. Они действительно упругие. Ну, блин, о чем тут спорить.

— Ты безнадежен, — сказала Аляска. — Так вот, Толстячок, она думает, что ты симпатичный.

— Отлично.

— Но это ничего не означает. Проблема в том, что, если ты начнешь с ней разговаривать, твое блеянье и гмыканье до добра не доведет.

— Ну что ты так строга с ним, — снова перебил Полковник, словно взяв на себя роль моей мамочки. — Господи боже, с анатомией кита я уже разобрался. Давай уже дальше, Герман.

— В эти выходные Джейк будет в Бирмингеме, и мы организуем тройное свидание. То есть тройное с половиной, потому что Такуми тоже пойдет. Давление минимальное. Ты ничего не сможешь испортить, потому что я все время буду рядом.

— О’кей.

— А я с кем иду? — спросил Полковник.

— Со своей подружкой.

— Ладно, — согласился он. А потом невозмутимо добавил: — Только мы не очень хорошо ладим.

— Значит, в пятницу. У вас есть планы на пятницу? — Я расхохотался: ни у меня, ни у Полковника не было планов ни на эту пятницу, ни на все последующие пятницы в нашей жизни. — Я так и подумала. — Аляска улыбнулась. — Чиппер, нам надо в столовую, посуду мыть. Боже, на какие жертвы я иду.

за восемьдесят семь дней

НАШЕ ТРОЙНОЕ С ПОЛОВИНОЙ СВИДАНИЕ началось довольно успешно. Я был в комнате Аляски — ради того, чтобы помочь мне завести девушку, она согласилась погладить мне зеленую рубашку. И вдруг объявился Джейк. У него оказались светлые волосы до плеч, темная щетина на щеках и маска плохого мальчика, имея которую очень легко заделаться моделью. В общем, Джейк был хорош собой, что и ожидалось от парня Аляски. Она прыгнула на него и обхватила ногами. (Не дай бог кто-то будет запрыгивать так же на меня, подумал я. Я же упаду.) Раньше Аляска говорила про поцелуи, но видеть я этого еще не видел: он обнял ее за талию, она подалась вперед, ее пухлые губки приоткрылись, голова слегка склонилась набок, и она с такой страстью впилась в его рот, что я даже задумался, не следует ли мне отвернуться, но не смог этого сделать. Через довольно продолжительное время она отлепилась от него и представила меня Джейку:

— Это Толстячок.

Мы пожали друг другу руки.

— Она про тебя много говорит. — У него был легкий южный акцент, который я слышал только в «Макдоналдсе». — Надеюсь, твое свидание сегодня пройдет успешно, мне бы не хотелось, чтобы ты у меня Аляску увел.

— Боже, какой ты клевый, — не дала мне ответить Аляска, снова поцеловав Джейка. — Прости, — рассмеялась она. — Я его целую, целую, а мне все мало.

Я надел идеально выглаженную зеленую рубашку, мы встретились с Полковником, Сарой, Ларой и Такуми и пошли в спортзал — смотреть на борьбу Калвер-Крикских Никаких с Академией Хардсена, частным пансионом из Маунтин Брука, пригорода Бирмингема, где жили самые богатые богачи. Полковник пылал ненавистью к Хардсену с силой тысячи солнц.

— Сильнее, чем богачей, — говорил он мне, — я ненавижу только идиотов. А в Хардсене учатся только дети богачей, у которых не хватает мозгов на то, чтобы поступить в Крик.

Поскольку по плану у нас все же было свидание, я решил, что надо сесть рядом с Ларой, но, когда я пробирался к ней мимо Аляски, она бросила на меня многозначительный взгляд и похлопала по свободному месту рядом с собой.

— Я вроде как с Ларой, мне нельзя сесть с ней? — удивился я.

— Толстячок, один из нас с самого рождения девушка. А у кого-то с ними еще вообще ничего особого не было. Я бы на твоем месте села, сделала бы лицо посимпатичней и была бы самим собой — милым и отчужденным.

— Ладно. Как скажешь.

— Вот и я так же делаю — все, чтобы порадовать Аляску, — сказал Джейк.

— О-о-о… — протянула она, — как мило. Толстячок, я тебе уже говорила, что Джейк и его группа собираются записать альбом? Они хороши. Как если «Радиохед» скрестить с «Флейминг Липс». Ты в курсе, что это я им название придумала? «Зона Хикмана». — А потом, хоть она и понимала, что прозвучит это глупо, Аляска добавила: — Я тебе говорила, что Джейк у меня настоящий жеребец? Он такой прекрасный и чувственный любовник!

— Господи боже. — Джейк улыбнулся. — Не при детях.

Мне, конечно, хотелось его возненавидеть, но я смотрел на них, как они улыбаются, ласкают друг друга, и не мог ненавидеть. Я бы точно хотел оказаться на его месте, но я старался не забывать, что я вроде как на свидании с другой девчонкой.

Звездой команды Харсдена был Голиаф ростом метр восемьдесят пять по имени Тревис Истман, которого все — думаю, даже его собственная мать — звали Чудовищем. Когда он впервые пошел выполнять штрафной, Полковник не смог сдержать язвительного замечания:

— Ты всем папаше обязан, тупой жлоб.

Чудовище повернулось, свирепо сверкнув глазами, и Полковника чуть тут же не выгнали, но он мило улыбнулся судье и извинился.

— Я хочу продержаться больше половины, — пояснил он мне.

В начале второго тайма, когда разрыв в счете был минимальным (всего двадцать четыре очка) и Чудовище опять стояло в штрафной зоне, Полковник повернулся к Такуми и сказал:

— Пора.

Они встали, а по трибунам пронеслось:

— Тсссс…

— Не знаю, подходящее ли сейчас время для таких новостей, — закричал Полковник Чудовищу, — но Такуми перед матчем твою девчонку отымел.

Все заржали, кроме Чудовища, тот отвернулся от штрафной и спокойно направился в нашу сторону — с мячом в руках.

— По-моему, пора бежать, — сказал Такуми.

— Не, меня же еще не выгоняют, — возразил Полковник.

— Тогда увидимся, — ответил Такуми.

Я не знаю, то ли я в целом переволновался из-за того, что у меня свидание (хотя меня от моей предполагаемой девушки отделяли пять человек), то ли конкретно из-за того, что Чудовище смотрело в мою сторону, но я по какой-то причине сорвался с места вместе с Такуми. Когда мы завернули за трибуны, я уже подумал, что мы вне опасности, но тут вдруг краем глаза я заметил какой-то цилиндрический оранжевый предмет, который становился все больше и больше, как солнце, которое приближается к тебе с дикой скоростью.

Я подумал: Кажется, сейчас оно меня ударит.

Я подумал: Надо присесть.

Но между подуманной мыслью и сделанным делом проходит время, и в это самое время меня долбануло мечом по скуле. Я упал, ударившись затылком о пол. Я немедленно поднялся и вышел из зала, как будто и не падал.

С пола меня подняла гордость, но, как только я вышел за дверь, я снова сел.