Книга Одержимость Драко - Элли Шарм

Непроизвольно бросив взгляд на свою кисть, где будто дремало, прикрыв глаза, мифическое животное, я подумал о том, насколько обманчиво его спокойствие. Он был опасен и неумолим. Мой дракон затаился.

Берех Бен Ходж… Великий и непобедимый глава клана – мой отец – убит. Какие чувства испытывают люди при известиях о кончине близкого человека? Должно быть, печаль, неверие, в конце концов, горечь утраты. Но у меня были совсем другие эмоции. Да, несомненно, первое время меня охватили шок и растерянность, словно корочкой льда покрывая со всех сторон мой ещё не понимающий происходящего разум. Сантиметр за сантиметром, обволакивая каким-то равнодушием к сложившейся ситуации. Пока, наконец, не появилось постыдное чувство спокойствия.

Если бы не обязательства перед моей семьей и людьми, я бы просто забыл, кто такая Катриэль Антонеску и не выяснял по какой причине она убила отца. Мёртв человек, который, сколько я себя помню, не давал спокойно жить ни мне, ни другим обитателям особняка. Его больше нет. Я никогда не услышу голос этого тирана, который одним словом, взглядом, мог довести до паники прислугу дома. Его тон и манера обращения доводили людей до самой настоящей истерики. Сколько народу погибло от рук этого палача, в скольких сломанных судьбах он виноват…

Любил ли я отца? Наверно, любил, как и все дети. Пьющий, употребляющий запретные препараты – он оставался одним из моих родителей, которых не выбирают, к сожалению. Моя любовь к нему была искренней и бескорыстной - такой, какой любовью любят своих отцов дети в обычных семьях. Разница заключалась лишь в том, что я всегда оставался на стороже, ловя каждое движение своего непредсказуемого родителя, каждый его взгляд, чтобы вовремя ретироваться, если потребуется. Видя глаза, поддёрнутые поволокой, трясущиеся губы, из уголков которых течёт слюна, я понимал, что лучше спрятаться в своей комнате, а если совсем все плохо, то уйти на пыльный чердак. Здесь я мог спокойно отсидеться в полной темноте, среди старого никому не нужного хлама, чувствуя себя точно таким же, как эта куча барахла - забытым всеми и никому не нужным. Как разбитые и потрескавшиеся рамки для фотографий, заржавевшие и давно остановившееся старые часы, что позабыли прикосновение заботливых рук мастера – во всем этом я находил себя.

Глава 25

Для многих детей темнота была самой страшной фобией, но только не для меня. Для меня она стала спасением. Темнота стала моим другом и пристанищем, надёжным убежищем. Только она давала мне чувство безопасности. Мне не хотелось выходить из своего укрытия, пока я случайно не встречался взглядом со своими серыми глазами в старом потрескавшимся от времени зеркале. Пока я отсиживался на чердаке, там - внизу, кто-то с такими же глазами, совсем беззащитен перед этим монстром. Тогда, сжимая кулаки и скрипя зубами, я спускался вниз, понимая, что я ей нужен - так продолжалось все мое детство, пока это резко не закончилось в один день, после которого я больше ничего не боялся и никого. Со временем, обрастая толстой броней, воспитывая и лелея в себе искусственное равнодушие, я учился быть Драко…

Я вздрогнул, отгоняя прочь воспоминания детства и юности. Под конец своей жизни, монстр уже боялся меня, шипя как змей, ругался и бесновался, но не смел предпринять никаких мер против. Время не щадило его, а старость делала свое дело – отнимая силы и браваду. Известия о том, что отец натворил за последнее время своего существования, а иначе назвать его никчемную жизнь нельзя, привело меня в ярость. Потом ещё около полугода мне пришлось разгребать последствия.

Да, наш клан не общество иеговых. Моя семья много лет занимается контрабандой оружия. Но и у меня есть свои табу: Никаких наркотиков и торговли живым товаром. Я был в огромном бешенстве, когда узнал после смерти отца о том, что он подставил меня, заключив сделку с сирийцами, которых кинул на деньги. С его кончиной, вся ответственность за совершенное, легла на мои плечи. Но добило меня то, что отец связался с этим ублюдком - Кайратом. Живой товар… до сих пор помню, как открыл железные двери огромного грузовика, непроизвольно насчитывая несколько десятков испуганных глаз совсем еще молодых девчонок. Их судьбой должна была стать дорога в один конец - в сирийские бордели Айрана, о которых не слышал, наверное, только глухой. Девушки, как безвольные куклы, сидят на цепи, вмонтированной в стену, возле каждой из них стоит ведро с презервативами. Их утро начинается с того, что их беззащитные тела и сломленные души пользуют все, кому не лень, а ночью… ночью эта вакханалия лишь набирает немыслимые обороты.

Те, кому природа подарила красоту или необычную привлекательную внешность, оказывались в заведениях выше на уровень все того же известного сутенера Сирии. Там уже другой контингент: высокопоставленные чиновники, мафиози под масками благочестивых бизнесменов…

Девушка на кровати вздохнула и что-то пробормотала во сне. Она словно глоток свежего воздуха, словно капля прохладной чистой воды в самый жаркий день пустыни. Беспечная, весёлая, добрая, но не без толики хитрости и лукавства, что впрочем, только добавляли ей шарма. До сих пор стоит перед глазами этот взгляд изумрудных очей. Непонимающие, растерянные, они обращались ко мне вопросительно, будто не веря, что я могу причинить ей вред или боль. Но разве мог я устоять перед той, что похитила мой покой? Тея безжалостно вырвала меня из спасительного безразличия ко всему миру, заставив вновь почувствовать вкус жизни - сладкий, опьяняющий, с нотками белой гардении.

Заслуживаю ли я, чтобы рядом со мной была такая девушка? Однозначно, нет. Но я сделаю все, чтобы она была счастлива. Ведь без неё я не вижу себя.

Весь вечер я только и делал, что курил да опрокидывал один стакан с холодным бренди за другим, что обжигал внутренности похлеще горячего огня. Накачиваясь алкоголем, я пытался изгнать из памяти широко раскрытые наивные, испуганные глаза девушки, когда она поняла, что я не остановлюсь - сделаю своей, чего бы мне это не стоило.

Я прилёг рядом, аккуратно поворачивая ее к себе лицом. Какая она все же красивая! Усмехнувшись, подумал о том, что должно быть, даже кошки завидовали этому редкому зелёному цвету глаз, экзотическому для моей страны. Неожиданно они распахнулись, и с милых губ сорвалось мое имя. Ее голос дрожал невыплаканными слезами, заставляя мое сердце забиться сильнее и наполниться щемящей нежностью. Вся пустота, что раньше была в моей груди, до встречи с этой бестией, заполнилась невероятной теплотой.

— Эмир…

В ответ я лишь прижал к себе ее податливое, стройное тело, надеясь, что Тея успокоится и…простит меня.

— Тссс! Я знаю, прости меня, любимая, – я поцеловал ее в висок и принялся неспешно перебирать пышные пряди каштановых волос. Лишь после того, как она мирно засопела, уткнувшись носом мне в грудь, позволил себе расслабиться и откинуться на прохладную подушку.

Прослушиваясь к дыханию девушки, инстинктивно подстроился под него. Я не готов ее отпустить, мои руки крепче обвились вокруг тонкой талии через покрывало. Подавшись вперед, с наслаждением вдохнул аромат ее разметавшихся по наволочке волос, думая о том, что же будет, когда Тея узнает все обо мне. Как не скрывай, все страшные тайны постепенно станут известными.