Книга Вепрь. Лютый зверь - Константин Калбазов

— С чем пожаловал? Гляжу, товар не рассматриваешь, а прямиком ко мне, стало быть, дело имеешь.

— Ума у тебя палата, — глянув по сторонам и никого не увидев в лавке, произнес Виктор.

Посетителей не было. Да и неудивительно: время уже послеобеденное, пик миновал, да тут еще и нудный дождик с рассвета зарядил. Холопов Лиса тоже не видно, похоже, в лавке он один, хотя убедиться в этом не мешало бы. При таких разговорах лишние уши ни к чему. Если Волков заподозрит что-то неладное, то быстренько свернет беседу. Однако этот купчина ему нужен, с его помощью он время сэкономит, потому как уверен: Отряхин имеет выход на тех, в ком нуждался Добролюб. Только не нужно показывать, что обо всем догадывается, пусть купчина уверится в своем превосходстве.

— А ты как думал? — уже самодовольно улыбнулся купец. — Коли с головой не дружить, так можно и по миру пойти.

— Вот и я о том. Не ведаю, знаешь ли, да только досталось мне этим летом.

— Слышал. Сочувствую горю твоему, в одночасье лишиться всей семьи… Понимаю, словами тут не поможешь.

Виктор спрятал глаза, в которых сейчас плеснулся бешеный огонек. Вот и всегда так, стоит только вспомнить прошлое. Нет, нельзя купчине обличье свое выдавать!

— Тут ничем не поможешь. — Он произнес это едва слышно. Казалось, голос дрогнул от переполняющего человека горя, но никак не ярости. — Но ведь жизнь-то продолжается. Живым о живых думать нужно, а усопшим — отдать дань уважения.

— Твоя правда, Добролюб.

— Так вот, когда побили моих и пожгли подворье, нашли аспиды мою казну. Я как раз собирался отправляться в Рудный, там заказ у меня на большой товар, потому деньги не в схроне были, а в доме.

— Много взяли?

— Остались только слезы.

— Но ить я слыхивал, воевода-батюшка тебе подворье за счет казны восстановил, а ты с большим прибытком гульдам кровушку пустил. Одних боевых коней восемь взял да оружия и справы всякой. Нешто не восполнило?

— Нет. Половину и ту не покрыло. Да и воевода только стены поднял. А обставить все? Рухляди прикупить, запасы завести, чтобы постояльцев было чем привечать… Опять же заказ в Рудном уже готов, нужно оплачивать да забирать работу. Планы у меня — мануфактуру поставить.

— Так ты же сказывал, что торговля не твое?

— Сказывал и сызнова скажу: не мое. Но тут ведь мне не торговать, а продавать то, что сам и сделаю. Выходит, не нужно будет головушку ломать, что да почем взять, чтобы потом с выгодой продать. То забота купцов будет, не моя.

— Хм. И то верно. Ну а ко мне почто пришел? Денег в рост я не даю, да и нет у меня лишних, сам концы с концами едва свожу.

— А я разговор наш припомнил, что год назад здесь же, на торжке, приключился. Сам-то я ни уха ни рыла в торговлишке, это правда. Но коли человек опытный возьмется подмогнуть, тогда не прогорю. Вот ты сказывал — в полцены…

— Ты вот что, Добролюб. Тот разговор стародавний. Опять же навеселе я был, у меня тогда дело доброе выгорело, мало ли что я плел. Это где ж такое видано, чтобы товар за полцены покупался? Извини, но не ведаю, о чем ты.

А что тут скажешь. Если бы Виктор год назад с ходу или, чуть подумав, согласился, тогда другое дело, ведь купчина сам подошел. А тут человек через год вспоминает и приходит. Нет, легенда вроде без протечек, но он и не рассчитывал, что ему сразу поверят. Отряхин должен все обдумать, взвесить, проверить слова Добролюба, а там уж будет принимать решение. Что ж, какое-то время он подождет. А если результата не будет, придется действовать более жестко, чего не хотелось бы. Это ведь означает преступать закон, и не где-то там за кордоном, а здесь, в Брячиславии. Негоже гадить там, где живешь.

Рейд по Гульдии он закончил весьма успешно, иначе и не скажешь. Правда, такого успеха, как с той каретой, у него больше не было, но все же удалось подстеречь еще двоих — дворянчика и слугу, которые ехали верхом. Только дворянчик оказался очень уж бедноват. Всего-то двадцать талеров при нем, два кольца да серебряная цепь; из оружия — пара пистолей, мушкет, что у слуги был, кинжал да шпага. Зато шпага, в отличие от огнестрела, — отличного качества, видать, фамильная. Кони так себе. Можно даже усомниться, стоит ли их с собой тащить. Красная цена — рублей по пятнадцать, а то и меньше. Но он взял, хотя и повязали они его по рукам и ногам. Но в тот момент им уж владела одна идея, и не терпелось ее реализовать.

А идея простая. Он все думал о сборе отряда. Тогда кровушку врагу пускать будет куда сподручнее; одному или вдвоем — все же трудно. Да и риск слишком велик. А вот если, к примеру, десяток, то это совсем иное дело. Это уже боевое подразделение получается. А если их еще и оснастить по полной, то такое может выйти! Разумеется, вставал вопрос: из кого собирать отряд? Ответ напрашивался сам собой: из людишек, обозленных на гульдов. Но тут проще сказать, чем сделать. Таких-то много наберется, да вот только, кроме проклятий и пустых угроз, подавляющее большинство ни на что не способно. Одним словом, коли ворог пришел бы на родную землю, тогда да. А вот так, самим на вражью территорию, искать приключения на свою шею… нет, это без них.

Решение пришло. Оно оказалось простым и сложным одновременно: разбойники. Если выйти на какую-нибудь ватагу да суметь ее возглавить, то многое можно сделать. Этим все едино, лишь бы добыча была, а где ее брать, в Гульдии ли, в Брячиславии ли, — без разницы. Как с ними разобраться и прогнуть под себя, он еще подумает. Может, кого сразу и упокоить придется, там видно будет. Самое главное — выйти на них. Эвон стражники да конные отряды, сколько ни гоняются, а что-то Виктор не слышал, чтобы за последние пару лет кто-нибудь сумел накрыть хоть одну банду. Впрочем, один случай был. Но это он сам как раз и накрыл — ватагу Секача. Опять же случайно. Со страху.

Вот тут-то и должен был помочь купчишка. Все вроде продумано и логично, так что должен клюнуть. Ну а как выйдет на ватагу, так того купчину и пнуть можно. А не поймет добром, то это его проблемы, церемониться Виктор не собирался.

Выйдя из лавки, Волков направился прямиком на площадку, предназначенную для стоянки повозок. Вот только пусто тут было. Лишь одна и стоит с возницей, понуро восседающим на облучке. Странная какая-то повозка, о двух колесах, таких тут и не видели. Подошел. Сел рядом с сидящим мужиком. Двуколка только качнулась, ну прямо карета боярская, не иначе. Видать, мягкий у нее ход, не растрясет на ухабах.

— Ты как, Горазд?

— И чего ты все спрашиваешь? Сказываю же: нормально все, зябко, но то к ране не имеет отношения.

— Как вернемся, сразу сбирайся в дорогу. Отправимся в Обережную, к бабке Любаве, пусть тебя посмотрит.

— Чай, не маленький и сам дорогу знаю.

— А у меня тебе в этом деле веры нет. Вот скажет лекарка, что можно тебя пользовать по-всякому, тогда и посчитаю тебя здоровым.

— Это как это пользовать-то? — встрепенулся Горазд.

— А как возжелаю. Трогай давай.