Книга Подвенечное платье цвета крови - Марина Серова

– О каких таких отношениях?! – возмущенно запротестовал он. – Нет и не было между нами никаких отношений!

– С кем именно не было? – уточнила я. – С Лукошкиной или Овчаренко?

– Ни с кем не было! Враки все это!

– Что враки? Что вы встречались с Анной Ивановной? Петр Семенович, вы извините, но про это вся фабрика знает. Мне чуть ли не каждая женщина, с которой я беседовала, рассказывала про ваш роман. И чего вы, собственно, стесняетесь? Вы, насколько мне известно, человек разведенный и…

– Ну и что, что разведенный? У меня, может, жена была дура и несознательная?!

– В каком смысле несознательная?

– В таком! Я, может, на работе допоздна торчал, налаживал оборудование и все такое… А она, дура ревнивая, думала, что я тут шашни с девками да бабами разводил, в свою каморку их таскал. Я, конечно, извиняюсь, мадам, но вот как с такой идиоткой можно жить? Ежели ревнует чуть ли не к каждой юбке!..

– Да, так жить сложно, – согласилась я. – А вы, значит, никого к себе в каморку не водили?

– Я?! – Возмущению Петюни не было предела. – Да ты понимаешь, красивая, что ты такое говоришь?!

От возмущения Огурцов вдруг резко перешел со мной на «ты».

– Вы извините, Петр Семенович, но все на фабрике говорят…

– Говорят! – передразнил меня наладчик. – Мало ли что говорят! Бабье – оно и есть бабье! Оно всегда языком мело, как… того… самого… в том самом месте… Я, конечно, извиняюсь, мадам…

– А то, что вас неоднократно видели с Анной Ивановной?

– Дак мы ж по работе!.. Дела у нас и все такое… Вот ежели кто машинку сломает… Та же Пашуткина…

– Я имею в виду, после работы.

– Что, и после видели, заразы?.. Ну, можа, и видели, что с того? Я – человек свободный, она тоже разведенная. Могут два свободных человека встретиться вечером и поговорить по душам? Я имею в виду, о работе…

– По душам? Разумеется, могут! – поддержала я Петюню. – Тем более о работе.

– Ну вот! – обрадовался он. – Мы и говорили.

– У нее дома?

– Почему это у нее? – удивился Огурцов.

– Так, говорят, вас супруга выгнала. Вы квартиру снимаете?

– Вот народ, а! Ну, снимаю, и что с того?

– А у Анны Ивановны квартира как раз в наличии. Отсюда я делаю вывод, что вы частенько заглядывали к ней и не только на огонек. Или я не права?

– Ну, можа, и заглядывал. Поговорить по душам…

– Понятно. А с Аллой Овчаренко тоже говорили по душам? Она-то тоже незамужняя?

– С Алкой? Да я уж и не помню… – замялся наладчик.

– Да, разве всех их упомнишь! – с сарказмом в голосе сказала я.

– Ага… То есть это… Нет, с Алкой я того… в смысле, ничего не было!

– А вы, Петр Семенович, случайно не в курсе, что ваша Алла – богатая наследница: квартирка ей светит, насколько я знаю.

– Эт чёй-то она моя?!

– Не ваша лично, я имею в виду – ваша, фабричная.

– А-а… Нет, насчет бабушкиной квартиры я не в курсе.

– А кто сказал про бабушкину квартиру?

Огурцов понял, что ляпнул не то, смутился, замялся, начал что-то лепетать в свое оправдание.

– Может, вы мне все-таки скажете правду? Петр Семенович, поверьте, вам станет легче. Я же вижу: вы такой груз в душе носите!..

– Ага! Я вам – правду, а вы меня – в кутузку?..

– Я? Кого я могу отправить, как вы говорите, в кутузку? Я ведь не мент.

Огурцов растерялся:

– Как не мент? А Нюрка сказала…

– Анна Ивановна что-то перепутала. Я – частный сыщик, и посадить вас я не могу. Даже задержать, – добавила я на всякий случай.

– А, так вон оно как! Фу ты, черт! А я-то думал!.. Эх, Нюрка, дурья башка! Нет, ну баба – она и есть баба! Я, конечно, извиняюсь, мадам…

– Так, значит, отношения у вас все-таки были? Я имею в виду Аллу. Раз вы знаете про бабушкину квартиру… Да чего там, Петр, колитесь! Все равно раскопаю…

– Ну, были, и что с того? Она, ежели хотите знать, сама на меня вешаться начала.

– А вы, как истинный джентльмен, разумеется, не смогли отказать даме?

– Да, не смог!

Огурцов отвернулся к окну и начал – то ли от волнения, то ли вспомнив о пропавшей возлюбленной – грызть ногти. Мне стало противно: его руки были довольно грязными.

– А Анна Ивановна, узнав, что вы ей предательски изменили… – начала было я, но Петюня меня перебил:

– Ну, устроила она мне «разбор полетов», и что с того? Она ж ревнивая, дура такая! Бабья башка – пустая!.. Я, конечно, извиняюсь…

– Так вы поругались с Анной Ивановной – и все?

– А что еще-то надо? Ну да, полаялись, так, немного… А ты, красивая, что хотела, чтобы она мне всю рожу расцарапала, как моя бывшая? Э, не, хватит с меня и «гав-гав»!

– А потом ваша пассия пошла разбираться еще и с Аллой?

– Кто пошел?

– Пассия.

– А это еще кто? Мы сейчас только про Нюрку и Алку говорим. Ты давай никого мне больше не приплетай! Я что тут, по-твоему, гарем организовал?

– Не знаю, вам виднее. А пассией я назвала Ню… извините, Анну Ивановну. Вы же сами, Петр, сознались, что у вас с ней были отношения.

– Ну так отношения, а не па… Как ты там сказала?

– Да не важно. Итак, подведем некоторые итоги. Значит, у вас с Анной Ивановной был своего рода служебный роман, потом в дело каким-то образом вмешалась Алла, после чего девушка таинственным образом исчезла. Так?

– Нет, не так. Алка никуда не вмешивалась.

– Вы сами говорили, что она на вас вешалась. И с чего бы тогда вас приревновала к ней Лукошкина?

Петюня почесал в затылке.

– Нехорошо получается, Петр Семенович, возможно, из-за вас пострадала девушка…

– Да ничего ей Нюрка не сделала! Зуб даю…

– Да ладно вам! Такая бойкая женщина да чтобы не отстояла своего мужчину?! Спасовала, так сказать, перед соперницей?..

– Она, конечно, за меня готова любому глотку перегрызть, – не без гордости в голосе согласился Петюня, – но с Алкой – это же другой вариант!

– Какой другой? Вы считаете, что именно Аллу Лукошкина не решилась бы тронуть?

– Ох, – вздохнул Огурцов, – как вам объяснить-то? Понимаете, Алла, она была страшнее атомной войны.

– Что вы говорите?!

– Ну да… Видели бы вы ее! А Нюрка ее жалела, она сама мне говорила. Говорит, мол, вот обидел бог так обидел! Это же ходячий фильм ужасов! Кто такую Буратину в жены возьмет?! Разве что совсем уж слепой на оба глаза… Я, конечно, извиняюсь, мадам…