Книга Умей вертеться - Марина Серова

Нежная, прямо-таки сверкающая майская зелень ласкает уставший от сплошной зимней серости взор. Так и хочется побольше вобрать в легкие этого чистого, напоенного весенней свежестью воздуха. Обожаю весну!

Сегодня у меня день отдыха и здоровья. Я приоделась соответствующим образом, распустила волосы и вышла на проспект с целью прогуляться.

Теплый ветер ласково треплет мои непослушные белокурые локоны. Распущенные волосы, подчиняясь потокам воздуха, так и норовят прилипнуть к лицу, закрывая мне при этом глаза. А вот это уже несколько раздражает.

— И зачем их только распустила? Не могла просто заколоть, — немного нервно вырвалось у меня. Придерживая рукой порхающие пряди, я остановилась у первого попавшегося киоска, чтобы подобрать более или менее подходящую заколку и решить неожиданно возникший вопрос с парящими волосами.

Увлекшись выбором заколки, я не обратила внимания на толстую, как кадушка, женщину, которая выплыла из супермаркета «Белочка». Сначала она тоже едва не прошла мимо, потом вдруг остановилась и с диким воплем «Иванова!» бросилась мне на шею.

— Иванова?! Тань, неужто ты?

Сначала я ее даже и не узнала. Слишком уж она изменилась: растолстела до безобразия, украсила лицо очками вроде тех, которые в фильме про Буратино носил кот Базилио. И дурацкая фетровая шляпа с большими полями совершенно не подходила к дорогому, но довольно безвкусно сшитому кожаному костюму.

Лишь потом, немного отстранившись и рассмотрев как следует знакомые черты, я поняла, что передо мною не кто иной, как Нинка Гусева из параллельного класса собственной персоной. Вот это номер! Если б она не набросилась на меня со своими поцелуями, я бы мимо запросто могла пройти. Боже, и это та самая красотулька из «В» класса с точеной фигуркой?! Была. А теперь… Бог ты мой.

— Нина Гусева?

— Ага, — радостно кивнула женщина, — она самая. Сильно изменилась?

Я неопределенно пожала плечами. Не ошарашивать же свою давнюю подругу, сказав, что выглядит она далеко не на все сто.

— А ты все такая же красавица, — восхищенно произнесла Нинка, беспардонно рассматривая меня с головы до ног. — Даже еще лучше. Как будто и не было тех десяти лет, которые пролетели как один день. Нет, это дело надо обязательно отметить. Не каждый день встречаемся. Давай зарулим куда-нибудь, где можно выпить по бокалу вина и в спокойной обстановке поболтать.

Я улыбнулась и опять пожала плечами. А что, собственно говоря, гулять, так гулять. Наполним день отдыха светлыми воспоминаниями о далеком прошлом, окунемся, так сказать, в безоблачное вчера.

* * *

Мы с Нинкой заглянули в уютное кафе на набережной и с наслаждением потягивали кагор из бокалов на высоких тонких ножках.

— Рассказывай, как поживаешь! Как твой Валерка?

Нинка Гусева выскочила замуж за одноклассника, едва закрыв за собой дверь школы. Мы, ее однокашники, все были в шоке: так бездарно губить свою молодость может только человек, имеющий задатки камикадзе. Мы, глупые, и не знали тогда, что она была уже беременна.

Нинка сделала глаза по пять рублей и произнесла нечто нечленораздельное вроде «у-у».

— Ты что, Таньк? Даже не в курсе? Мы ж с ним разбежались еще до Алинкиного рождения. Да мы вообще с ним только три месяца вместе и прожили.

Вот тебе и неземная любовь. Именно так говорила Нинка десять лет назад про свои внезапно нахлынувшие чувства. А ведь мы, подруги, честно предупреждали, что «замуж — не напасть, только б замужем не пропасть», на что Нинка серьезно ответила, что вот, мол, Иванова, когда сама полюбишь, тогда и узнаешь.

А Иванова до сих пор не узнала. И не потому, что не любила никогда, а скорее потому, что больше всего на свете ценила самое драгоценное, что было, — собственную свободу.

Ее я ни на что не променяю. Дудки. Да и работа моя не позволяет обзавестись мужем и кучей ребятишек. Я — частный детектив. И жизнь одинокого волка меня устраивает на сто пятьдесят процентов: всегда хожу по лезвию ножа, рискуя своей драгоценной жизнью.

«Мы в ответе за тех, кого приручили» — так говорил мой любимый книжный герой детства Маленький Принц. Так лучше уж никого не приручать, чем потом отвечать.

— Игорюху Турищева помнишь? Он на два года раньше нас школу закончил, ну, высокий такой, чернявый.

— Которого Турком звали, что ли?

— Во-во. Он теперь мой муж.

— Надо же, пути господни неисповедимы. Ты работаешь?

— Не-а. У меня ж никакого образования до сих пор нет. Игорюха давно пытался сподвигнуть пойти учиться, но Алинка маленькая была. Не до того. Сейчас, правда, учусь заочно в экономическом. Закончу, меня Игорюха к себе работать возьмет. Он у меня бизнесмен, правда, начинающий. Не раскрутился еще как следует. Мы даже квартиру до сих пор еще не купили, живем вместе с маманькой. Да он и не больно-то стремится квартиру приобретать. Выстроил дачу двухэтажную в Александровке на маманькином участке, у нее в последнее время интерес к земле резко упал. Вот Игорь и надеется, что со временем сумеет меня убедить жить в этом медвежьем углу.

— А что ж тетя Лиза? Не могла тебе помочь с уходом за ребенком, чтобы ты училась?

Тетя Лиза, Нинкина мама, в отличие от своей дочери, вышла замуж поздно, Нинку родила в тридцать два года. Она, по идее, наверное, уже несколько лет на пенсии.

Нинка махнула рукой, нахмурившись, и уставилась в свой недопитый бокал.

— Не хочу говорить.

— Проблемы? — вяло поинтересовалась я. Мне вообще-то несколько поднадоел разговор о Нинкиных делах.

— Всякое бывает, — уклончиво ответила она.

Но потом не выдержала и принялась жаловаться на собственную мать.

— Как запьет, с ума с ней сойти можно. Да ладно б еще, если б выпила и вела себя прилично. Так нет. У нее довольно редкое сочетание: наряду с почти непреодолимой тягой к спиртному индивидуальная непереносимость алкоголя. Становится неуправляемой. А она еще довольно крепкая женщина. В соку, как это принято говорить. Иной раз, когда не пьет, в работе и я за ней угнаться не могу. Да что говорить о ее здоровье, если она плавает, как рыба? Представляешь? Почти шестьдесят лет, а она на Волгу купаться и загорать ходит. Так вот, когда такая особа примется кулаками размахивать, то вести себя просто не знаешь как.

Игорь ее ударить ни разу не решился. Говорит, стукнешь, а она возьмет да и развалится по мосоликам. И то правда. Она худенькая такая, юркая, как мышонок. И умеет создавать уют. Так порой нас достанет, что у меня самой иной раз кулаки чешутся. Нинка опять молчаливо потупилась.

— Уж мне, дочери, и то тошно, а Игорю вообще невозможно. Она, когда выпьет, к любому его слову цепляется и из дому гнать начинает, приживалкой величает. Да что там говорить? Тяжелый случай, словом. Сейчас, правда, тьфу-тьфу-тьфу, держится пока. Не знаю, насколько ее на этот раз хватит. Да что это мы все обо мне да обо мне? Ты-то как, Танюша? Ой, вот Игорюхе скажу, что тебя случайно встретила, он не поверит.