Книга Московское метро. От первых планов до великой стройки сталинизма (1897-1935) - Дитмар Нойтатц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни один другой метрополитен не сравнится с московским по красоте и удобству. Парижское метро душное и зловонное, в подземках Лондона и Берлина стоит такой шум, что нельзя разговаривать друг с другом.
«Уже за границей мне приходилось слышать полемику по поводу стиля отдельных вокзалов метро. Фанатики чистой “целесообразности” отнюдь не в восторге. Оно и понятно. Они живут в странах, где нет другого повода для строительства, кроме производства вооружения. Буржуазия знает или по меньшей мере понимает, что сходит с исторической сцены. Чтобы создавать красоту, нужно вдохновение и любовь к следующим поколениям. Исторические банкроты голыми стенами демонстрируют, что они не в состоянии больше усваивать наследие прошлого и им нечего передать своим детям. Их стиль — напыщенное отречение. Строители социализма, победоносный пролетариат, напротив, обрели новый мир. Он молод, силен, полон желания возводить сооружения, которые олицетворяют его радость победителя. В залах его метро новая Москва проступает самым отчетливым образом: город, где человек работает, чтобы осмысленно и радостно жить, а не живет, чтобы работать на эксплуататора».
Не только коммунисты в 1935 г. выражали признание строительного сооружения и стоящих за ним достижений. Советские газеты с удовлетворением писали о хвалебных отзывах иностранных дипломатов, приглашенных на ознакомительные поездки. Генеральный консул США Д. Хенсон, сам инженер по профессии, так выразил свое воодушевление в одном письме: его поразили скорость, с которой были выполнены тяжелые работы, и энтузиазм участников строительства. Нечто подобное описывал представитель советско-американской торговой компании Спенсер Уильяме. Даже военный атташе при германском посольстве в Москве генерал Эрнст Кёстринг не удержался от слов восхищения:
«Метро в Москве со множеством красивейших станций, богато украшенных разноцветным мрамором, точно является самым красивым и роскошным метрополитеном мира; с оправданной гордостью его показывают иностранцам. Вопреки сообщениям о его неготовности оно функционирует вполне нормально».
Министр иностранных дел Франции Пьер Лаваль, во время своего визита в Москву в мае 1935 г. осмотревший станцию «Охотный ряд», высоко отозвался о московском метро, равно как и Антуан де Сент-Экзюпери, который в апреле-мае 1935 г. находился в Москве в качестве корреспондента газеты “Paris-Soir”, подготовив серию репортажей о жизни в Советском Союзе и посвятив Метрострою следующие строки:
«Мне кажется, что народ, который на таком строительном сооружении, как метро, уделяет столь много внимания роскоши и свету и таким образом создает не просто необходимое, но и комфортабельное средство сообщения, самое главное уже построил и уверен в своем будущем».
Негативные отзывы и за границей представляли собой исключение. Один француз, посетивший СССР в 1936 г., в своих путевых заметках посвятил московскому метро особую главу, озаглавленную «Metro über alles» (с явным намеком на фашистскую Германию), в которой назвал метро «абсурдной роскошью». Советы не перегнали Запад, даже если построили без нужды роскошные станции с чрезмерно длинными эскалаторами, поскольку техника все же была скопирована с западной.
Метрополитен выполнял роль витрины социализма не только для заграницы, но и в отношении собственного населения страны, которому демонстрировалось, как может выглядеть жизнь при социализме: как только человек вступал в этот микрокосм через вестибюль станции, он оказывался в мире, где все было красиво, светло, чисто, эффективно и хорошо налажено на новейшем уровне техники и где люди даже иначе общались друг с другом, а именно дружески и радостно.
«Подземным раем» назвала в своем дневнике метро свояченица Сталина Мария Анисимовна Сванидзе. Подземное сооружение наподобие метрополитена особенно подходило на роль отдельно взятого воплощения социалистической утопии, поскольку было отчетливо отделено в пространстве от остального мира. Оказавшись под землей, отрезанный от всех прочих впечатлений, пассажир метро в светлых и красивых станциях мог обрести иллюзию совершенно иного мира, не имевшего ничего общего с довольно мрачной жизнью на поверхности. Поездка на метро становилась путешествием во времени в грядущую эпоху социализма. В этой связи писали об «утопии» метрополитена:
«Топос метро во всяком случае является утопией. […] Жизненное пространство под землей сначала следовало освоить, создать. В этом пространстве не могло быть ничего унаследованного, традиционного, само собой разумеющегося, непродуманного. Человек в этом пространстве полностью зависим от воли того, кто все это создал. Это дает планировщику метро шанс формировать всю жизнь человека, как только тот окажется в метро. Особенно важно, что входы и выходя, соединяющие подземный мир метрополитена с обычным человеческим жизненным пространством, легко проконтролировать: помимо этих установленных каналов, нет иной возможности проникнуть или покинуть метро. Обычный горожанин не может себе представить, как тоннели метро проходят под земной поверхностью. Топография метро остается скрытой от него; путь к утопии в любой момент может быть отрезан. […]
Житель крупных западных городов, разумеется, воспринимает метро не как утопическое пространство, а всего лишь как техническое средство комфорта. Московское метро сталинского времени функционировало совершенно иначе — и следы этого другого, утопического, предназначения заметны и до сих пор. Московский метрополитен в сталинский период в первую очередь был не обычным городским транспортом, но проектом подлинного города коммунистического будущего. Чрезмерное, дворцового типа художественное убранство станций метро сталинского времени нельзя объяснить никак иначе, кроме предписанной метрополитену функции служить посредником между царством небесным и подземным миром. Ни одно другое архитектурное сооружение этого времени не выглядит столь же роскошно, как станции метро. В них сталинская эпоха находит свое самое последовательное выражение».
Метрополитен при этом все же не был простым отблеском далекой утопии, но служил реальным прообразом скорого наступления светлого будущего. Каганович так раскрыл этот аспект в своей речи 14 мая 1935 г.:
«Не случайно метро любят не только москвичи, но и люди всей страны. Делегаты Съезда советов и Съезда колхозников, проехавшие на метро, увидели в нем олицетворение своего недалекого будущего. Они не завидуют, что в Москве возведено такое сооружение, но говорят: Если наше рабоче-крестьянское правительство смогло создать под землей такое сооружение, то оно сможет повести нас, в других городах и в колхозной деревне, к зажиточной и культурной жизни. (Бурные аплодисменты). Крестьянин, рабочий, они видят в метрополитене, его огнях, в его мраморных залах не только мрамор, не только великолепное техническое произведение. Они видят в метро воплощение своей силы, своей власти. Раньше только помещики и богачи использовали мрамор, — для вас, рабочие и крестьяне, эти наши мраморные залы, наши собственные, советские, социалистические! (Аплодисменты, крики «ура»)».
Новый мир, воплощением которого являлся метрополитен, отличала высокая степень точности и завершенности, явно контрастировавшая с реальностью повседневной жизни на поверхности. Правительственной комиссией в высшей степени добросовестно была проведена не только проверка технических устройств, но и подготовка к сдаче метро в эксплуатацию.
