Книга Виктор Тихонов творец "Красной машины". КГБ играет в хоккей - Федор Раззаков

— А сколько они набрали штрафных минут, знаете?

— Ах, вы об этом, — усмехнулся Старовойтов, после чего снова тронулся с места. — Конечно, знаю — я же главный судья. Ничего они не набрали.

— Вас это не удивляет?

— Нисколько, поскольку я знаю, кто судил эту игру — канадец Маккормак. Он же, кстати, судил и матч чехов с американцами, где ноль штрафного времени было у обеих команд.

— Такое на чемпионатах мира возможно?

— Редко, но бывает. В прошлом году в Вене такая же история случилась с нашей сборной в матче против команды Румынии. Мы победили 18:1.

— Так это же игра двух социалистических команд, одна из которых явный фаворит. Там еще до выхода на лед понятно, что игра будет товарищеской. А здесь речь идет об американцах! Мне кажется, тут явный сговор.

— С чего вы взяли?

— Потому что не может такого быть, чтобы у американцев ни один их игрок за всю игру не нарушил правил. Я посмотрел протоколы всех матчей сборной США и выяснил, что у них самый грубый игрок — это Билли Гиллиган из «Цинциннати Стингерз». Он за семь прошедших игр набрал 23 минуты штрафного времени, причем только в матче против ГДР заработал целых 17 минут. Играл он и против чехов 2 мая, но вел себя там как сущая овечка. Значит, это был сговор между чехами и американцами сыграть этот матч как товарищеский — без удалений. И ваш Маккормак этому потворствовал.

— С чего вы взяли, что он мой? — искренне удивился Старовойтов — Он канадский.

— Но вы же сами сказали, что не удивлены его судейством во вчерашнем матче, где он опять не удалил ни одного чеха. Даже их защитник Ян Заичек, уже набравший и минут штрафов, почему-то присмирел. И это в матче, где страсти кипели нешуточные — до 40-й минуты чехи в нем проигрывали 1:2. И вот представьте себе, шведы заработали 14 минут штрафов, а чехи ни одной.

— Чего вы от меня хотите? — теряя терпение, спросил Старовойтов.

— Я хочу понять, кто такой этот Маккормак.

— За ним стоят чехи — довольны?

— Вполне. Значит, я в своих выводах не ошибся и правильно сделал, что к вам пришел. Вы в курсе, что завтра чехи снова играют со шведами в матче второго круга?

— Естественно, я это знаю. И то, что игру опять будет судить Маккормак тоже.

— Интересные у вас назначения на матчи! — изумленно воскликнул Костюк.

— Да уж, какие есть.

— И вы об этом так спокойного говорите? — возмутился Костюк. — Мы тут землю носом роем, чтобы не дать нашей сборной проиграть, а вы закрываете глаза на то, что нашему главному противнику матчи судит их креатура!

— Вы хотите пришить мне государственную измену? — Старовойтов снова встал, как вкопанный.

— Я хочу понять, что здесь происходит с судейством.

— То же самое, что и везде и всегда. Вы, видимо, человек здесь новый, поэтому все происходящее для вас внове. На самом деле ситуация такова, что среди судей есть и другие люди — протежируемые нами. Вы же не настолько наивны, чтобы предполагать, будто мы работаем в ущерб себе?

— То есть, соблюдается некий баланс?

— Вот именно.

— В таком случае пришло время этот баланс, если не нарушить, то немного изменить в нашу пользу. Мы отстаем от чехов на два очка и только совместными усилиями мы сможем эту ситуацию изменить в лучшую сторону.

— Сразу предупреждаю — снять Маккормака с игры будет практически невозможно. Вы ведь этого хотите?

— Наконец-то вы меня поняли! — всплеснул руками Костюк. — Но почему вы так категоричны в своем утверждении?

— Потому что нет веских поводов для его отстранения. Те выкладки, которые вы мне предъявили, для судейской комиссии никакого значения не имеют.

— А если подрядить на это дело шведского представителя? Я имею в виду члена Совета ЛИХГ от Швеции. Как его, кстати, зовут?

— Карл Берглунд, — сообщил Старовойтов. — Но как вы это себе представляете?

— Очень просто. Вы поговорите с ним тет-а-тет и попросите выйти в судейскую комиссию с вопросом об отстранении Маккормака от завтрашней игры. Ведь не враги же себе шведы?

— Шведы уже определили для себя место на этом чемпионате — третье или четвертое. Это выяснится в их последней игре с канадцами. Поэтому лезть из кожи вон в играх с нами и чехами они не будут — эти очки для них фактически потеряны.

— Ну, и бог ними! Мне важно, чтобы этот вопрос вообще был поднят. Я же вам сразу сказал, что хочу пощекотать чехам нервы. Узнав о том, что шведы замахнулись на Маккормака, они занервничают, начнут суетится.

— Это все, на что вы способны?

— Не только. Просто до конца чемпионата осталось меньше недели и надо почаще играть у чехов на нервах. Короче, вы поговорите с Берглундом?

Старовойтов ответил не сразу. Он возобновил свой путь и примерно минуту обдумывал ответ. После чего, наконец, нарушил тишину:

— Хорошо, я встречусь с Карлом. Но учтите, что если это единственная ваша уловка, то она нам не поможет. Надо придумать что-нибудь посерьезней.

— Не волнуйтесь — придумаем. Считайте, что история с этим канадцем — всего лишь отвлекающий маневр.

10 мая 1978 года, среда, Прага, улица Рытиржска

Иван Кузьменков подъехал на своей «Шкоде» к Дому советской культуры и науки на Рытиржской и, припарковав автомобиль недалеко от входа, стал ждать. Вскоре на улицу вышла стройная блондинка в легком платье и в туфлях на высоких каблуках и направилась в противоположную от Кузьменкова сторону. Он тронул автомобиль с места и быстро нагнал девушку.

— Извините, пожалуйста, вы не Бозена Люцерова? — спросил он у блондинки в раскрытое окно.

— Да, а в чем дело? — замедлила шаг девушка.

— У меня есть к вам приватный разговор, — Кузьменков остановил машину и распахнул перед блондинкой дверцу.

— Но я не сажусь в автомобиль к незнакомым мужчинам, — заявила особа.

Тогда Кузьменков показал ей свое служебное удостоверение сотрудника КГБ, которое он в Праге обычно с собой не носил, предпочитая ему «корочку» сотрудника чехословацкого МВД. Но в этот раз он специально взял с собой именно советский документ, чтобы у девушки не возникало никаких иллюзий. Документ произвел на блондинку нужное впечатление — она стала озираться по сторонам, нервно теребя пальцами сумочку, прижатую к груди.

— Будет лучше, если вы все-таки сядете ко мне в автомобиль, — вновь обратился к девушке Кузьменков.

И Бозена предпочла больше не упираться. Когда она оказалась в салоне, Кузьменков тронул автомобиль с места и, проехав несколько сот метров, свернул в ближайший переулок. Здесь он заглушил мотор и повернулся к спутнице.

— Чем сегодня потчевали в ресторане «Березка»? — спросил он у девушки.