Книга Просроченное завтра - Ольга Горышина

— Мы никуда не опоздаем. Я терпеть не могу опаздывать. Хотя сейчас, впервые в жизни, мне хочется опоздать.

Но они приехали даже раньше. Он донес ее пустой чемодан до стойки регистрации. Он не весил и десяти килограмм. Наверное, весы не были смонтированы правильно, чтобы взвешивать горести и сожаления, которые она увезет с собой через океан. Зато весы в аду, в который она погрузила себя собственноручно, точно показывали перевес.

— Вы вдвоем летите? — спросила девушка за стойкой.

Они переглянулись, и ответил Стас:

— Нет, она одна.

Еще было время: много для прощания и мало, чтобы понять, как встретиться вновь, и потому они молчали и просто стояли обнявшись. Алена радовалась, что он ее не целует. Напряжение достигло апогея и они бы явно сейчас прокусили друг другу губы.

— Позвонишь, как долетишь?

Она кивнула, так и не оторвав лица от его груди.

— Обсудим ошейники для собак.

О, да. Он надел на нее строгий, и она едва дышала в нем.

— Лена, я серьезно про зоотовары. Чтобы тебе уже было, к чему вернуться.

— У меня не зоотовары, — пробубнила она, оставляя мокрый след на его футболке. — У меня украшения ручной работы. Очень дорогие для простого обывателя. Плюс пересылка в Россию. Растаможка. Это не выгодно. Ты не найдешь здесь покупателя.

— Да здесь же мозги у людей набекрень. Чем дороже, тем типа лучше. А если из Штатов, то вообще высший класс. Пришлешь первую партию? Мои ее куда-нибудь да пристроят.

Алена нашла в себе силы отстраниться.

— Зачем тебе это, Стас?

Он улыбнулся, явно вознамериваясь поцеловать, но потом, глубоко вздохнув и шумно выдохнув, ответил:

— Мне, кроме тебя, ничего не нужно. Это будет такая вот виртуальная, как вы говорите сейчас, да? Связь с тобой. Хочешь, я получу визу и приеду?

— Как ты ее получишь?

— Как турист.

Конечно… Спросила, как дура, очевидную вещь. Он не нищий, ему не откажут.

— Не надо. Я прилечу, но не раньше июня. Пусть малышу хотя бы полгода исполнится.

— Лена, это почти год, — выдохнул Стас ей в лицо.

Ни намека на табак. Сколько же часов он уже не курил?

— Стас, это не будет раньше. Ну никак не получится.

— Когда ты ему скажешь? — еще жестче спросил он и еще сильнее стиснул ей плечи.

— Я на его страховке. Там медицина очень дорогая.

— Лена, мы о чем сейчас говорим? — от Стаса повеяло холодом, и Алена вздрогнула, и его руки исчезли с ее плеч. — О деньгах? Или о человеческих отношениях? Ты что такое делаешь? Ты собралась вернуться к нему, как ни в чем не бывало? Я у тебя так, как друг из прошлого был?

Алена зажмурилась и зашевелила безмолвно губами.

— Стас, мне нужно два года, чтобы закончить учебу. Я как раз получу гражданство. И никаких проблем не будет, понимаешь?

— Я ничего не понимаю. Ты чего такое говоришь? — он поднял руки, но так и не опустил их Алене на плечи. — Это знаешь как называется? Это официально называется законная проституция. А в народе блядство.

У Алены зарябило в глазах, но схватиться было не за что, только если за него, но он сейчас напоминал трансформаторную будку: тронешь, точно убьет.

— Ты не понял… — прошептала она.

— Так объясни, чтоб понял! — перебил он громко.

Но в шумном зале аэропорта «Пулково» крик его затерялся в общем шуме, но зато трехкратным эхом отскочил от барабанных перепонок Алены.

— Я с ним поговорю, и я уверена, что он не станет ставить мне палки в колеса. Он не такой. Он очень хороший. Мы ведь можем просто жить в одном доме. Он у нас большой. Стас, я хочу доучиться. В России меня такому не научат.

— А что со мной? Что будет со мной эти два года?

— А что было с тобой все эти четыре?

Теперь он молчал.

— Стас, ты сказал, что это не будет легко. Но если мы хотим быть вместе, давай сделаем это как можно безболезненнее для всех.

— Лена, это будет больно всем. Ты посмотри на свою бабушку. На маму… За что они так страдают? Если б они только знали, что ты там не по любви, а из какой-то корысти… Лена, годы идут, их не вернуть. Надо быть с теми, кого ты любишь.

— Стас, но мы уже столько выстрадали, неужели еще чуть-чуть нас добьет? Неужели?

Вместо ответа он сгреб ее в объятия и уткнулся губами ей в макушку.

— Ленка, Ленка…

И принялся раскачивать ее из стороны в сторону, точно укачивал малыша, а у нее и без того кружилась голова. Пришлось зажмуриться. Но слезам это не помешало. Футболка его намокла.

— Ну что ж ты за рева у меня такая! — Стас задрал футболку и вытер Алене лицо, наплевав на людей вокруг. — Ты должна быть сильной. В бизнесе и в жизни выживают сильнейшие.

— Давай будем сильнейшими.

— Давай. Давай будем. Какой у нас выбор…

Он отстранил от себя Алену, и та сразу ухватила его за шею, испугавшись, что они так и расстанутся без поцелуя. Он сжал ее холодные щеки горячими ладонями и согрел до кончиков пальцев. Они отрывались друг от друга, потому что что-то хотели сказать, но потом, наплевав на так и не произнесенные слова, снова соединялись в жарком горьком поцелуе.

 — Я люблю тебя, Лена, — были последние слова, которые Стас выкрикнул ей уже в спину, когда она со всех ног бросилась через пограничную черту, боясь, что один поцелуй и она никуда уже не полетит.

Теперь она радовалась, что женщина в паспортном контроле поставила ей в паспорт штамп молча. Алена ничего не могла бы сейчас ответить. Никаких ответов не было. Были одни лишь вопросы.

Глава 23 "Полчаса до рейса"

Макс купил на вокзале два бургера. Сам не понял, зачем — наверное, чтобы показать американке, что в Европе они вкуснее. В поезде он набрал номер сестры и сказал, что опоздает минут на десять, не больше. Она буркнула, что ничего страшного, и отключилась — режим строгой экономии денег, минут и эмоций. Обнялись они тоже без особого энтузиазма с ее стороны. Пришлось пошутить по- дурацки, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу долгожданной встречи:

— Я думал, ты уже шарик.

— Буду, не переживай, — огрызнулась Алена, и он узнал в ней разозленного подростка, который выжил его из бабкиной комнаты своим желанием устроиться во взрослом мире. Самостоятельно.

Нет, все получилось, как он и думал — через мужика. Пусть и не того, о котором он думал. Прямо каламбур… Но с ней лучше не шутить. Злая, как черт. Может, все беременные такие?

— Ну, как у тебя дела? — а он действительно не знал, что еще спрашивать.