Книга Разведка Судоплатова. Зафронтовая диверсионная работа НКВД-НКГБ в 1941-1945 гг. - Сергей Чертопруд

Правда, как отмечал заместитель начальника 2-го Управления подполковник Танельзон, при сопоставлении ее показаний с протоколами допросов других подпольщиков ОУН видна неискренность подследственной, скрывавшей свою деятельность в пользу ОУН в Белой Церкви, Сквире, ряд связей, выдававшей руководителя подполья Белой Церкви «Богдана» за рядового подпольщика, а также утаивавшей связь с ОУН собственного отца («секретно снятого» НКГБ в январе 1945 г., когда дочь уже находилась в «рейде» на Волыни).

Вербовку на «основе компрометирующих материалов» под псевдонимом «Апрельская» провели в апреле 1944 г. капитан Орлов и Танельзон. Как отмечено в анкете агента, на сотрудничество пошла «с желанием». С санкции заместителя наркома полковника Даниила Есипенко новую агентессу 4 апреля освободили «ввиду оперативной необходимости» (в СБ ОУН она рассказала, что первое время трудилась на тюремной кухне, приобретая нормальный внешний вид).

До вовлечения в разработку, задуманную С. Кариным-Даниленко, «Апрельская» успела себя положительно зарекомендовать по линии 6-го отдела (работа по украинским и польским националистам) 2-го Управления. В это время НКГБ как раз завел «агентурное дело № 5» – «Карпаты» на Киевский краевой провод ОУН(б), к которому подключили и «Апрельскую». По этому же делу активно трудился и опытный агент «Таран», Михаил Захаржевский (Фоя дала о нем показания как о руководителе подполья Белоцерковского подполья). «Таран», в частности, согласно отработанной линии, склонял своих коллег к пропагандистской работе, стремился блокировать их террористические устремления. Однако молодые функционеры «Оскилко» и «Тымиш» (с «помощью» Фои) достали оружие и планировали теракты в столице советской Украины. Рисковать уже было нельзя, и в конце 1944 г. дело «Карпаты» пришлось реализовать – упомянутых радикалов мастерски захватила без выстрелов «наружка» 8-го отдела 2-го Управления, изображавшая подгулявших красноармейцев с «барышнями».

М. Захаржевского с рядом «чистых» подпольщиков оставили на свободе, дабы не расшифровать «Тарана». Тогда же началась разработка плана по использованию «Тарана» и «Апрельской» для выхода на верхушку подполья ОУН Волыни.

Оперработники давали высокую оценку сотрудничеству «Апрельской». Как писал в справке 30 июня 1945 г. капитан Иовенко, она дала много ценных сведений по делу «Карпаты», развитая, «грамотная, расторопливая, умеет заводить новые знакомства, быстро ориентируется в окружающей обстановке. В явках аккуратна, всегда готова выполнить любое задание наших органов», находится в рейде в Волынской области по делу «Карпаты» (приобретшего к тому времени уже иную направленность. – Авт.). Трудоспособный агент 10 раз поощрялась премией в 500–1000 рублей за продуктивную разработку бывших «побратимов» по подполью, продуктовыми пайками[824].

Согласно планам НКГБ, Л. Фою направили на Волынь для выхода на ее старых знакомых по подполью, информирования их о существовании «Провода ОУН» на Востоке, желающего установить связи с коллегами из Западной Украины. Сотрудничество, казалось бы, было на подъеме. «Группу связных Провода» еще в Киеве снабдили изготовленными чекистами «подпольными документами», в том числе – фальшивым письмом к М. Рыльскому. 2 мая 1945 г. они прибыли на Волынь и попали под наблюдение СБ ОУН. 3 июня 1945 г. на допросе у сотрудника СБ «Михася» Л. Фоя расшифровала себя и выдала планы «полковника Данилова» (пседоним С. Карина-Даниленко при работе с агентурой). СБ задержала и «Ирину». Перевербовкой Л. Фои, впоследствии объявленной во всесоюзный розыск, занимался лично опытный контрразведчик Б. Козак и его преемник на посту референта СБ на Волыни «Модест», решившие использовать ситуацию для оперативной игры с НКГБ.

Как говорилось в справке заместителя начальника 6-го отдела 2-го Управления НКГБ УССР Павленко, в июне 1945 г. «Апрельская» установила связь с руководителем краевого провода ОУН(б) на Волыни и Полесье (по терминологии самой ОУН, «на Северо-Западных украинских землях»), бывшим референтом СБ этого провода Богданом Козаком («Чупринкой», «Смоком»), имевшим среди соратников худую славу инициатора физических «чисток» в подполье, изобретателя пыток, жестокой, бескомпромиссной личности. По словам последнего командующего УПА Василия Кука, попади он на пыточный «станок» к «Смоку», то признал бы себя «абиссинским негусом». Б. Козак, как уже отмечалось, был знаком с Людмилой. Как утверждал капитан Павленко, пребывая в убежище «Смока», она вступила с ним в интимные отношения, после чего расшифровала себя как агента НКГБ, что и послужило завязкой сотрудничества с ОУН.

«Апрельская» трижды за лето 1945 г. совершала ходки на Волынь, принося куратору от НКГБ Павленко дезинформацию от СБ ОУН (материалы Фои докладывались руководству НКГБ УССР, с ней лично встречался заместитель главы НКГБ УССР генерал Дроздецкий), рос и размер премий. К делу Л. Фои приобщены протоколы ее допросов в СБ ОУН от 16 июля 1945 г., а 28 августа она дала авторский перевод ее же отчетов в НКГБ от июля. В протоколах Л. Фоя подробно изложила свою биографию, работу в подполье, обстоятельства вербовки, дала характеристики оперативникам Танельзону, Бриккеру (работал по ОУН и униатам по крайней мере с 1939 г.), Орлову, Иовенко.

19 июня 1945 г. СБ ОУН отправила Л. Фою в Киев с подпольной литературой и письмами к «Тарану». Имитировалась заинтересованность сотрудничеством с «братьями-схидняками», сообщалось, дабы не возникло подозрений, что «Ирина» направлена с информацией к Центральному проводу ОУН. В свою очередь, выдвигалось предложение направить к ним руководителя легендированного «Провода». 22 июня агент прибыла в Киев, где на встречах с сотрудниками центрального аппарата НКГБ доложила об успехе своей миссии.

Бывая в Киеве в июле – сентябре 1945 г., поставляла дезинформационные материалы, выдала СБ план оперативного мероприятия, агентов «Ирину», «Тарана» и «Евгению». Сфабрикованные эсбистами документы и поведение Людмилы убедили НКГБ в «успехе» начинания, и на Волынь она вернулась с «Тараном». На допросах в СБ опытный агент придерживался отработанной легенды, однако на очной ставке был разоблачен Л. Фоей и дал показания о планах оперативной игры от имени легендированного подполья. Тогда же СБ задержала и «Евгению» (под пытками признавшуюся в сотрудничестве с чекистами). Ее вместе с «Ириной» и «Тараном» вскоре ликвидировали. От имени «Тарана» сотрудники СБ разработали письмо в НКГБ, рассчитывая вывести к себе кадровых сотрудников госбезопасности и квалифицированную агентуру. Л. Фоя вновь посетила Киев и вернулась неразоблаченной. Больше в столицу не возвращалась, перейдя на нелегальное положение в ОУН.

20 мая 1948 г. первый отдел Управления 2-Н МГБ УССР вынес определение об исключении Л. Фои из агентурной сети «как ставшей на путь предательства». В приложенной справке говорилось о немалых агентурно-информационных наработках Л. Фои, а ее измена, по сути, списывалсь на «итимные отношения» со «Смоком». Судя по всему, чекистам не хотелось признавать свои просчеты и то, что «Апрельская» сумела провести спецслужбу, усыпить бдительность опытных оперативников, оставшись верной своим националистическим убеждениям.