Книга Лестница в небо. Диалоги о власти, карьере и мировой элите - Михаил Хазин

«…свойственное естественным государствам ограничение доступа призвано решить проблему насилия — индивиды и группы, способные на насилие, получают стимулы к сотрудничеству. То есть ограничение доступа — не просто средство максимизировать доходы правящей элиты. Политика на основе порядков открытого доступа: универсальные безличные права и принцип верховенства права, открытый доступ к рынкам, все большие экономические свободы — все это снижает способность естественного государства контролировать насилие. Таким образом, подобные перемены угрожают сделать жизнь людей хуже, а не лучше» [Норт, 2011, с. 437].

Разумеется, авторы не задаются вопросом, насколько «открытый доступ» снижает способность контролировать насилие для «неестественного» государства (это было бы слишком даже для нобелевского лауреата). Но примеры фашистских переворотов во вроде бы уже вполне «неестественных» Италии и Германии наводят на мысль, что та же самая закономерность работает и здесь: контроль насилия с помощью контрактных организаций неустойчив и должен подкрепляться дополнительным институтом, а именно — привычкой [720] сложившихся властных группировок решать конфликты мирным путем. Как только одна из таких группировок (в силу молодости или резкого изменения личного состава) отказывается от принципа мирного сосуществования и прибегает к внутриэлитному насилию, контрактные организации оказываются неспособны ей противостоять.

Таким образом, книга Норта, Уоллис и Вайнгаста дает окончательный (и полностью согласующийся с нашей теорией Власти) ответ на вопрос о причинах экономического роста в одних государствах и экономической стагнации в других. Различие между этими государствами заключается в устройстве их правящих коалиций (наличие внутри них самих правовых отношений) и уровне их политической культуры (готовности распростанить правовые отношения на все население, и умение удержаться при этом у власти). Те страны, чьи правящие элиты неспособны к качественному государственному правлению (не говоря уже о неумении решать вопросы между собой правовым путем), обречены на экономический застой и деградацию.

Однако это вовсе не означает, что подобные «нехорошие» элиты нужно немедленно отстранять от правления (особенно с помощью гуманитарных бомбардировок): худо–бедно, но они все же обеспечивают контроль над насилием — главную жизнеобеспечивающую функцию государства. Уничтожение плохих элит не может привести ни к чему другому, кроме как к формированию еще более молодых и неопытных новых элит, что неизбежно сопровождается значительным ростом насилия. Социальный прогресс следует искать на пути повышения политической культуры властных группировок, ради чего, собственно, мы и написали нашу книгу.

6. Теория Власти
Михаил Хазин, Сергей Щеглов, «Лестница в небо», (2016)

Теоретик. Нам осталось ответить на последний, но самый каверзный вопрос, который наверняка висит у вас на языке. Почему мы, авторы, так уверены в правильности нашего собственного понимания Власти? Почему мы без колебаний пишем на каждой странице книги «теория Власти», как будто она является общепризнанной дисциплиной, преподающейся в университетах наравне с теорией механизмов и машин?

Читатель. Честно говоря, вы так задавили меня эрудицией, что я уже и забыл про этот вопрос. Но в самом деле, а почему? Ваша теория только–только появилась на свет, а потому признания в научном сообществе еще не получила; как же тогда вы убедились, что эта теория действительно работает?

Теоретик. Обратите внимание, какой критерий первым пришел Вам в голову при вопросе о правильности теории. Признание в научном сообществе! И это после сотен страниц, посвященных механизмам формирования такого «признания» в интересах действующей Власти! Коль скоро сама наша теория включает в себя строжайший контроль Власти за результатами социальных наук и даже описывает некоторые его механизмы — разве имеем мы право проверять собственную теорию через ее официальное признание? Конечно же нет! Мы слишком хорошо понимаем, насколько условным является «общественное признание» и какое далекое отношение имеет оно к истинности или ложности социальных теорий.

Практик. Даже обидно, право слово! Мы целую книгу рассказывали о том, что любая общепризнанная теория в общественных науках является инструментом Власти, направленным на сохранение ее стабильности и устойчивости. Иначе никто не позволит ей стать «общепризнанной». В лучшем случае соответствующие исследования никто не будет финансировать и пропагандировать. В худшем они будут объявлены лженаукой, мракобесием и поощрением терроризма, а их авторы подпадут под законы о борьбе с подрывом устоев.

Читатель. Простите за откровенность, но тогда я вообще не понимаю, зачем было писать вашу книгу. У нее же нет никаких шансов!

Практик. А вот тут вы ошибаетесь. Власть (с большой буквы), если она всерьез заботится о своем будущем, всегда оставляет место для «экологических ниш», в которых сидят люди, действительно открывающие что‑то новое и интересное. Официальная наука их не любит, но в случае возникновения критических ситуаций некоторые из таких исследователей могут «выстрелить» и даже стать на какое‑то время «властителями дум».

То, что современная ситуация является кризисной [721], по–моему, очевидно. Это не значит, что наша теория станет общепризнанной, но у нас есть серьезные основания считать, что сегодня она будет позитивно воспринята Властью. Есть еще одна серьезная причина, по которой ее могут не просто принять, но даже, пусть и не по полному масштабу, продвинуть. Дело в том, что в условиях острого системного кризиса мало найти людей, которые могут предложить какие‑то новые идеи. Нужно эти идеи реализовать.

Но как это сделать? Авторы новых идей — всего лишь одиночки (в общественных науках новые открытия не требуют больших коллективов), за ними нет сколько‑нибудь масштабной организации. Да ее и не может быть, поскольку любая сколько‑нибудь серьезная организация либо создается Властью, либо является для нее угрозой. Создать организацию с нуля под конкретных людей? Не получится: все ее потенциальные сотрудники уже выучены в рамках общепризнанных, «единственно верных» теорий, и будут в своих действиях воспроизводить старые концепты [722] и парадигмы. Как говаривал незабвенный Виктор Степанович Черномырдин, какую партию мы ни строим, всегда получается КПСС. Молодежь, способную сразу же начать работать в новой модели, взять неоткуда; она должна сперва ей научиться. Причем желательно начинать это делать с детского сада. В противном случае велика вероятность, что некоторые идеологические «табу» («что такое «хорошо» и что такое «плохо») уже будут вбиты в голову.