Книга Строго между нами - Кэти Келли

— Но спустя пару дней я принял твердое решение, — рассказывал Финн. — Я тогда не мог позвонить тебе. Вначале мне надо было понять, смогу ли я остановиться. Иначе не имело смысла возвращаться. Я не хотел разрушать твою жизнь.

— Но ты мог бы сказать, что у тебя все в порядке, — упрекнула его Тара, все еще удивленная решением Финна. — Я уж думала, что ты лежишь где-нибудь в канаве… мертвый.

— Я хотел написать тебе, но в последний момент испугался, — признался Финн. — Я боялся, что ты сообщишь мне, что больше не хочешь меня видеть. Я бы этого не перенес.

Тара с Финном проговорили всю ночь.

— Помнишь, ты тогда сидела в кресле и пила джин с тоником? Когда-то я так же коротал вечера. Но тебе одной порции достаточно, и тебя не волновало, есть ли в баре выпивка еще. А я… — Финн печально замолчал. — Мне одной порции было недостаточно. И двух тоже. Когда шел в паб, я не пропускал ни одного алкогольного коктейля. А мне все было мало. Когда в доме появлялась бутылка, мне хотелось поскорее выпить ее, чтобы уже знать, что больше ничего нет. Я не хотел это чувствовать, и выпивка помогала.

— Чувствовать что? — спросила Тара, отчаянно пытаясь понять мужа.

— Самого себя. Это у меня внутри. Как я себя ненавижу!

Тара сильно сжала руку Финна.

— Ты должен бороться, — сказала она.

— Я слаб, внутри меня пустота, которую я чувствую постоянно, и я вынужден ее скрывать.

Финн прикрыл глаза, словно мог видеть то, о чем говорил сейчас.

— Ты хороший человек, Тара, — продолжил Финн. — Ты не сможешь понять, что это такое, потому что хорошие люди этого не чувствуют.

— Не говори глупостей, Финн! — воскликнула Тара. — Ты же замечательный и…

— Погоди, Тара, позволь мне объяснить. Я чувствую в себе зияющую дыру, в которой небытие. Когда я пью, это чувство немного уходит. А может, я уже не воспринимаю его так. Когда я пьян, то перестаю себя ненавидеть и иногда даже чувствую любовь к самому себе. Тогда я чувствую приятную теплоту. Я думал, что чем больше я выпью, тем сильнее станет это чувство. Но оказалось не так. Я чувствую, что это тепло уходит, и добавляю, пытаясь вернуть его. А оно не приходит. Остается лишь холодный страх того, что чувство этого приятного тепла уйдет совсем, и этот страх заставляет меня добавлять еще. Даже пьяный, я на всякий случай пью еще, чтобы не оказаться без этого тепла. Ты знаешь, я даже залил в бутылку из-под тоника водку и припрятал на кухне.

— Знаю, — кивнула Тара. — Я нашла ее.

Финн с удивлением посмотрел на нее.

— Я сожалею, — сказал он, ощущая невероятный стыд. — Я действительно люблю тебя.

— Я знаю это. Но почему ты не рассказал мне? Я могла бы попытаться помочь.

— Вопрос не из простых, — хмуро заметил Финн. — Никакой алкоголик не захочет признаться в этом даже любимому человеку, хотя бы потому, что тогда об этом будут знать все остальные. Тогда поселившийся внутри страх быть отвергнутым выйдет наружу и станет реальностью. Такое чувство, словно на тебя повесили клеймо «алкоголик». Единственное, что остается, — это бросить пить.

— И что? — спросила Тара, не очень понимая, к чему клонит муж.

— И все. Теперь я не могу пить. Если все остальные воспринимают спиртное просто как выпивку, я — исключительно как обезболивающее… для души. Больше ни бокала шампанского по праздникам, ни аперитива, который частенько стоял у нас на столе за обедом. Я бы рад позволить себе эти маленькие радости жизни, не теряя при этом контроля над собой, но не могу. Это зависимость.

— Но тогда тебе придется расстаться и с людьми, с которыми ты пил раньше, — осторожно сказала Тара.

— Если ты о Дерри, то он меня уже уволил.

— Хорошо. А не хочешь начать новую жизнь в новой стране?

— А там есть общества анонимных алкоголиков?

Тара усмехнулась:

— Там совершенно невероятный климат, прекрасное побережье, высокий уровень жизни и кооперативная квартира.

— Звучит как сказка, — сказал Финн и обнял Тару. — Но давай вначале сделаем то, чего давно не делали.

Тара покачала головой.

— Пошли лучше спать, — сказала она. — Я скучала по тебе, особенно по ночам. Лежала и представляла, что прижимаюсь к тебе, чувствую тебя всем телом. Но сейчас я хочу только одного — спать.

Она выключила свет, и, взявшись за руки, они вместе пошли в спальню.

Любовные ласки супругов были бесконечно нежны, словно нежность могла восполнить все, что они потеряли за это время. Уставший, Финн повернулся к Таре и заснул. Она же заснуть не могла. Она лежала в темноте и думала о своем будущем с Финном.

Но Тара знала, что жизнь не кино и чудес в ней не бывает. Ей сразу вспомнились сериалы, где в конце все, счастливые, уходят в закат под аккомпанемент цыганской скрипки. В реальной жизни намного больше грубой прозы. Перед Тарой расстилалась грубая ткань реальности вместо изящного, обработанного под сепию холста, на котором в последний раз монтировались титры сериала.

Финн теперь не сможет составить ей компанию на званых вечерах.

Теперь же их жизнь станет совсем пресной — никаких вечеринок, никаких праздников.

«Сможет ли Финн справиться с этим? А смогу ли справиться с этим я?» — размышляла Тара. Сможет ли она стать поборницей трезвости для своего мужа и присматривать за ним, как мать присматривает за непослушным ребенком? Сможет ли постоянно поощрять его хорошее поведение? Наверное. Но Тара не хотела себе такого в жизни. Она осторожно повернулась на бок и стала наблюдать за спящим Финном. Во сне он казался таким безмятежным, словно его жизнь протекала не на земле, а в раю.

Тара коснулась его золотистых волос. «И все-таки он со мной», — подумала она, прикрывая глаза и прислушиваясь к своим ощущениям. Ее сердце наполняло удивительное спокойствие, которого она давно не испытывала.

Тара немного помяла подушку, придав ей удобную форму, и тесно прижалась к Финну. Он во сне повернулся и положил на нее руку. Тара закрыла глаза, решив для себя, что они должны начать все сначала. Сомнения были отброшены, и она заснула как дитя.

Роуз стояла в саду возле куста мускусной розы и прикрывала глаза рукой, глядя на вечернее заходящее солнце. Из дому доносились характерные аккорды — начинались шестичасовые «Новости». А снаружи единственным звуком было лишь ленивое гудение пчел, уставших после тяжелого дня в саду. Роуз тоже чувствовала себя уставшей, но это была приятная усталость. Утро этого дня она провела с Минни Уилсон. Роуз до сих пор с радостью вспоминала, как расцвела Минни, когда узнала, что не у нее одной была депрессия. Благодарность Минни была такой трогательной, что Роуз даже почувствовала вину, что не поговорила об этом с ней раньше. Вместо того чтобы быть честной и попытаться помочь ей, она предпочитала прятаться за фальшивым фасадом своей шикарной жизни. Роуз поклялась, что никогда больше не будет так поступать. Но теперь вся эта бутафория семьи Миллер была уничтожена, и Роуз хотела жить только реальностью.