Книга Без жалости - Том Клэнси

Поднявшись до середины склона, Келли впервые увидел лагерь, расположенный на открытом пространстве. Он не знал, воспользовались ли для его строительства лужайкой или пришлось вырубать деревья. Ответвление от дороги, идущей вдоль реки, подходило прямо к лагерю с другой стороны «его» холма. Келли заметил вспышку — крохотный огонек на одной из сторожевых вышек — должно быть, кто-то курил сигарету. Неужели солдатам ничто не послужило наукой? Нужно несколько часов, чтобы у тебя по-настоящему обострилось ночное зрение, а вспышка сигареты при затяжке нарушает его за несколько мгновений. Келли отвернулся и сконцентрировал свое внимание на заключительной части подъема, передвигаясь между кустами, находя открытое пространство, где бы его комбинезон не коснулся листвы или веток, вызвав смертельно опасный шорох. Он достиг вершины холма едва ли не неожиданно для самого себя.

Келли сел на землю и замер, оглядываясь вокруг и прислушиваясь, прежде чем начать осмотр лагеря. Затем встал и нашел очень удобное место примерно в двадцати футах ниже вершины. Обратный склон был крутым, и всякий, кто стал бы взбираться к вершине, не принимая мер предосторожности, не сумел бы сделать это без шума. Здесь он не будет заметен на фоне неба позади, за спиной, да и сторонний наблюдатель не сможет различить его фигуру среди кустов. Итак, наблюдательный пост выбран. Келли достал из нагрудного кармана один из приемопередатчиков.

— "Змея" вызывает «Сверчка», прием.

— "Змея", это «Сверчок». Слышу вас хорошо, — донесся голос радиооператора из связного фургона, установленного на палубе «Огдена».

— Занял позицию. Начинаю наблюдение. Прием.

— Сообщение принято. Конец связи. — Оператор поднял голову и посмотрел на адмирала Максуэлла. Второй этап операции «Зеленый самшит» был завершен.

* * *

Третий этап начался сразу. Келли достал из футляра морской бинокль 7 х 50 и принялся осматривать лагерь. На всех четырех сторожевых вышках находились охранники, двое из них курили. Это означало, что их командир спит. В северовьетнамской армии соблюдалась строжайшая дисциплина и нарушения карались безжалостно — даже мелкие проступки подчас наказывались смертной казнью. Рядом со зданием, где, по-видимому, размещались офицеры, стоял автомобиль. Лагерь не был освещен, и оттуда не доносилось ни звука. Келли вытер дождевые капли с глаз, проверил фокусировку на обоих окулярах и возобновил наблюдение. Как странно, что это так похоже на учебную базу морской пехоты в Куантико, подумал он. Сходство углов и перспективы казалось поразительным. Впрочем, были и кое-какие незначительные отличия в форме зданий, но это могло объясниться темнотой или, возможно, чуть иной окраской. И тут он понял, что отличие в другом. Оно заключалось во дворе лагеря, или лагерном плацу, называй его как хочешь. Здесь не было травы. Поверхность двора была плоской и голой — утоптанная красная глина, широко распространенная здесь. Другой цвет грунта и его однородность придавали зданиям несколько иной вид. Для крыш тоже использовался другой материал, хотя наклон их был таким же. Да, все походило на лагерь в Куантико, и, если удача им не изменит, исход штурма будет таким же успешным, как и учебные занятия. Келли расположился поудобнее и позволил себе отхлебнуть пару глотков из фляжки. Вкус воды напоминал дистиллированную на подводной лодке, она была чистой и непривычной, как и это чужое место.

Без четверти четыре в казарме зажегся свет — мелькающий и желтый, похожий на огонь свечей. По-видимому, смена караула. Двое солдат на ближайшей к Келли вышке начали потягиваться, разговаривая между собой. Он едва слышал звуки их голосов и не мог разобрать слов или интонаций. Им было скучно. Такова караульная служба в лагере. Они не станут особенно ворчать по этому поводу — ведь в противном случае им предстояла прогулка по тропе Хо Ши Мина через Лаос, а при всех своих патриотических чувствах только идиот предпочтет такой выбор. Тут они охраняют человек двадцать, которые заперты в камерах, может быть, прикованы к стенам или каким-то иным способом лишены свободы движений, их шансы освободиться те же, что у Келли пройти по водам, а даже если им это и удастся, даже если вдруг они осуществят невозможное — что тогда? Шестифутовые белые мужчины в стране маленьких желтых людей, ни один из которых даже пальцем не шевельнет, чтобы помочь американцам. Федеральная тюрьма на острове Алькатраз вряд ли более надежна, чем этот лагерь, поэтому охранники трижды в день ели хорошую пищу и вполне мирились с пусть скучной и отупляющей, но спокойной службой.

Это — хорошая новость, парни, подумал Келли. Продолжайте скучать.

Двери казармы распахнулись, и во двор вышли восемь человек. Значит, даже сержант не руководит сменой караула. Это интересно и удивительно небрежно для северовьетнамской армии. Солдаты разбились на пары, которые направились к своим вышкам. В каждом случае новая смена забиралась на вышку до того, как прежняя спускалась вниз, как и следовало ожидать. Обменявшись несколькими словами, сменяющиеся солдаты спустились вниз. Двое закурили, прежде чем войти в казарму, заговорив о чем-то у входа. Все происходило спокойно и размеренно, как обычно происходит, когда, люди месяцами занимаются одним и тем же.

Впрочем, одну минуту. Двое охранников хромали, только что понял Келли. Так это ветераны! Такая новость была одновременно и хорошей и плохой. Солдаты, обладающие опытом боевых действий, заметно отличаются от новобранцев. Когда наступит время действовать, они, возможно, окажут упорное сопротивление. Даже без повторной подготовки, инстинктивно станут обороняться и при отсутствии командиров. Но в то же время они не так внимательны, с презрением относятся к караульным обязанностям, несмотря на хорошие условия, у них недостает неуклюжего рвения молодых солдат. Это обстоятельство будет благоприятным и для штурмующих лагерь и для обороняющихся в нем — вроде меча р обоюдоострым лезвием. И в том и в другом случае план штурма предусматривал подобную вероятность. Стоит предпринять неожиданную атаку, начать убивать их, ветераны дрогнут, так что ситуация станет намного проще.

Как бы то ни было, при подготовке к штурму уже было сделано одно ошибочное предположение. Солдаты, несущие охрану лагерей с военнопленными, относились обычно к второразрядным подразделениям. Эти же оказались с опытом боевых действий, даже если получили ранения и их перевели на караульную службу. Не допущено ли и других ошибок? — подумал Келли. Пока он не заметил этого.

Его первая подробная радиопередача была зашифрована, и Келли отстучал ее морзянкой.

— "Спокойная точка", сэр. — Радиооператор передал расписку в приеме азбукой Морзе.

— Хорошие новости? — спросил капитан Фрэнке.

— Это означает, что все, как и ожидалось, ничего нового, — ответил адмирал Подулски. Максуэлл отправился отдохнуть. Каз не будет спать до окончания операции. — Наш друг Кларк ухитрился даже сообщить об этом точно в назначенное время.

* * *

Полковник Глазов, так же как и его западные коллеги, не любил работать по выходным, тем более что его помощник по ошибке положил это донесение в другую папку. По крайней мере парень признался в этом и позвонил своему начальнику домой, чтобы доложить о собственном промахе. Глазову не оставалось ничего другого, как сделать ему выговор, но в то же время он не мог не похвалить подчиненного за честность и проявленное чувство долга. Полковник приехал в Москву с дачи на собственном автомобиле, нашел свободное место с задней стороны здания, чтобы оставить там машину, после чего вынужден был пройти утомительную процедуру проверки документов, прежде чем поднялся в лифте к себе в кабинет. Затем пришлось потратить время на то, чтобы открыть дверь и послать за необходимыми документами в секретный отдел, на что также ушло гораздо больше времени чем обычно — в конце концов, персонал отдела тоже отдыхает по воскресеньям. Короче говоря, полковнику Глазову потребовалось два часа для того, чтобы получить, наконец, проклятый документ, — это с того момента, как раздался звонок на дачу, сообщивший толчок всем этим неприятностям. Полковник расписался в получении документов и подождал ухода рассыльного, прежде чем открыть папку.