Книга Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури

знакомые

«А крыши видели закат,

И стены помнили войну.

А я так счастлив, я так рад,

Что кто-то счастлив»

Птица — АукцЫон

Долгий и глубокий сон, поглотивший меня, словно омут, показался долгожданным, блаженным и почти бесконечным отдыхом. Я не ощущала, как проходит время, и меня не тревожили видения, весь мир исчез и не смел больше появляться, оставив вместо себя пустоту, обнявшую меня теплым тяжелым одеялом. Никогда в жизни мне не было так спокойно, как в этом беспамятстве, когда само понятие личности перестало существовать. Пока я была никем и ничем, все беды, вся ответственность и весь груз прошлого лежал на чьих угодно плечах, но не на моих.

— Софи… вернись, пожалуйста…

Тихий, почти незаметный плачущий голос заставлял что-то тревожно сжиматься в груди. Он был мне знаком, очень знаком, в какой-то мере даже родным, но его появление несло за собой непосильную ношу чувств, которые я не хотела испытывать.

И тем не менее он звал. Упорно. Настойчиво. Отголосок моего сознания со временем привык к мысли о пробуждении, но начать действовать это не помогало, пока всё тот же человек вдруг не объявил:

— Я уйду за тобой, как только твоё сердце остановится. Мне нет места в Кадате без тебя.

Что-то болезненно екнуло на пепелище чувств. Ощутив ладонь под своей рукой, я сжала ее так сильно, как могла сейчас.

— Не смей, Элеос.

Пересохшее горло мучительно дрогнуло, заставив меня закашляться. Свинцовые веки едва поднялись, открыв мне обзор. Развернувшись к тумбочке, Элей чуть дрожащими пальцами налил воду в крохотную кружку с вытянутым носиком-поилкой на крышке. Вещица явно для детей, но сейчас ее поднесли к моим губам, за что я оказалась благодарна, как только вода скользнула внутрь.

Сесть не представлялось возможным, открыть рот тоже стало сложным заданием, бинты и повязки крепко фиксировали челюсть, не давая лишний раз сдвинуть ее куда-то в сторону и уж тем более открыть. Каждый вдох отдавался волной боли в ребрах. Затылок чуточку ныл. И тем не менее даже с этим списком я отделалась относительно удачно, Каину ничего не стоило прибить меня на месте. Полагаю, останься у него магия после нашего ритуала, и он дал бы себе волю. Или нет… в конце концов, не поверю, что в кабинете не нашлось хотя бы ножа для писем. Хотел бы убить — убил бы.

— Софи…

— Всё плохо?

— Как сказать.

Элей судорожно выдохнул и проверил температуру, а затем и пульс. Я чувствовала себя трупом, кем-то нагло оживленным трупом, но в целом неплохо настолько, что закрадывалось сомнение, вдруг моё приличное состояние — это работа таблеток или некроса?

— Что ж, зато я исправила ошибку Ньярла и…

— Ты, как и он, посадила наследника на трон и оказалась им же изгнана.

— Эм…

Поджав губы, я рассеяно подняла руку и коснулась лба, будто проверяя, на месте ли моя пустая голова. Взгляд Элея поставил меня в тупик. С каких пор я топчусь по кругу?

В уголки глаз незвано пробралась влага, но не от грусти, а от смеха, распиравшего меня изнутри. Подумать только, куда не сунься, всюду уже история случалась, а ты идешь по протоптанному кем-то пути.

— Как же так?

— Надеюсь, это было последнее совпадение. Последнее же?

— Дальше только путешествие к эльфам, но туда мне еще идти и идти.

Я позволила себе улыбнуться, хотя момент не подходил, да и губы, мягко скажем, не готовы были двигаться сегодня. Повернувшись к Элеосу, я наконец-то разглядела свою новую «камеру»: небольшая комната в кирпичном доме, прямо под крышей. Обстановка бедновата, но опрятна, минимум мебели компенсировался выцветшими обоями в мелкий цветочек и двумя окнами с кружевным тюлем. Миленько, помещение будто бы без постоянного хозяина, но все равно хорошо выглядит.

Сам Элей впрочем смотрелся куда плачевнее. Синяки, залегшие под глазами, и прохладные ладони немало пугали, но только меня, когда как Ньярл мгновенно приготовился поговорить со своим подчиненным:

— Элеос, ты уже раздобыл вино?

— Я не приму вашу кровь.

— Примешь, если я прикажу.

— Ньярл…

— Что я буду делать, когда тебя не станет? Куда мне идти? Тем более теперь, когда даже семье я стал ненужным, лишним элементом.

Горло снова запершило так, словно я несколько дней жил в пустыне. Чужое тело горело от усталости и жара. Перед глазами вдруг закружился потолок, пришлось снова зажмуриться, что, к сожалению, не помогло мне отрешиться от внешнего вида самого верного из близких мне людей. Настолько старым, настолько измученным я видел его впервые. Будучи рядом, я старался отдавать свою часть силы вовремя, чтобы не допустить таких последствий.

Скрипнув стулом, Элей вдруг положил мне на голову влажное полотенце.

— Не говорите так. Уверен, это временные трудности.

За тонкой дверью спальни вдруг раздались громкие быстрые шаги, будто кто-то поднимался по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Едва успев насторожиться, я чуть двинул шеей, глядя на вход, в то время как Элеос даже не шелохнулся, словно заранее зная, кто войдет.

— Софи! Боги, ты пришла в себя!

Бесцеремонно ворвавшись внутрь, вихрастый юноша одной рукой пихнул Элею саквояж, какой обычно на домашние приемы носят врачи, а второй рукой бросил пальто на старомодный громоздкий комод у стены. Несмотря на все запреты и, как мне помнится, серьезный тон Каина, младший из Блэквудов держался так вальяжно, будто презирал все законы разом.

— Гани, тебе нельзя здесь находиться.

— Ну во-первых, запрет действовал на то, чтобы помогать тебе, в то время как я помогаю Элею. А во-вторых, что они мне сделают? Пожурят? Посадят в тюрьму? Даже лишить карманных денег не выйдет, благодаря твоему неожиданному подарку, я теперь могу обеспечивать себя сам.

Вальяжно усевшись рядом на кровать, Ганим приподнял полотенце и чмокнул меня в лоб. От него пахнуло весенней прохладой и влагой, какая бывает после дождя.

— Знал бы, что ты проснешься, взял бы с собой сладостей.

— Ее сладости в ближайшие дни должны быть ограничены лекарствами. Я рад, что Каин не запретил Уэстам делать назначения.

— Какая разница, ведь ты или я, или Гера, всё равно можем попросить что-то для себя.

Недовольно покачав головой, Элей промолчал и, поставив саквояж на тумбочку, принялся перебирать склянки и кипу инструкций, приложенных к ним. На желтоватых листочках я заметила знакомый почерк Мэгги, уже заботившейся обо мне когда-то очень давно. Отвернувшись, я дала Гани знак придвинуться ближе.

— Ты и сестру готов утянуть в незаконную деятельность?

— Будто это так сложно. Она тоже не согласна с решением старших, но… ты же понимаешь, ей куда