Книга Времена грёз. Том 2 - Мелисса Альсури

Мелисса Альсури

Времена грёз. Том 2

Бал

«I must be cruel, only to be kind:

Thus bad begins and worse remains behind.

Я должен быть жестоким, только чтобы быть добрым:

Так начинается плохое, а худшее остается позади. Шекспир, Гамлет, акт III, сцена 4»

— Славка.

Представшая картина абсолютно не укладывалась в голове, будто я невольно оказалась не на балу, а в собственном кошмаре. Дыхание перехватило, захотелось вскрикнуть, отпрянуть, сбежать, внушить себе, что всё это безумный бред, и я оказалась под воздействием чужих чар, но нет. Я не верила глазам, но сердце точно подсказало правду. Моя бесшабашная подруга, моя спутница во всех рисковых авантюрах, моя соседка с малых лет, встала с места и, поприветствовав кого-то среди подданных, улыбнулась так знакомо, что я не сдержала тихий всхлип.

Да как же такое возможно…

— Сэра, прошу тебя, тише.

— Она, это она, я уверена, боги, что же делать?

Каин осторожно подхватил меня под локоть и, потянув из зала, увел в пустынные боковые коридоры, где среди множества комнат нашлись уборные для гостей. Там, оставшись наедине, он вытащил платок из кармана и дал мне убрать собравшиеся в уголках глаз слёзы.

— Софи, сейчас не время сдаваться и плакать, соберись, прошу тебя, это важно.

— Но как же Слава?

— Ты уверена, что знаешь ее?

— Это моя подруга, я с ней полжизни провела, как я могу ее не знать?

— Хорошо, пускай и так, но ты видишь, на чьей она стороне.

Чуть не разрыдавшись, я замотала головой, потянув руки к лицу, но Каин вовремя перехватил их и прижал к себе. Снаружи комнаты послышался отдаленный цокот каблуков по мраморному полу. Я глубже вдохнула и с мольбой взглянула на наставника.

— Мне нужно время, хотя бы пять минут. Надо прийти в себя.

Каин кивнул и, отпустив ладони, аккуратно прикоснулся к моим щекам, почти невесомо мимолетным касанием дотронувшись губами до моего лба.

— Я должен быть жесток, чтоб добрым быть.

Зло начато, и зло не отвратить.

Замерев, я дождалась, пока наставник не скроется за дверью, став стражем моего покоя, и повернулась к зеркалу, что висело на стене за моей спиной. Пара широких раковин отделяли меня от отражения, мягкие пуфы, обитые бархатом, у стены сбоку манили присесть и перевести дух. Столь неожиданные и резкие эмоциональные горки вытянули, кажется, все силы.

В голове роилась тысяча вопросов, но самый главный из них, будто дамоклов меч, повис над моей душой.

Стоит ли мне встать на сторону Славы?

Да, мысль сумасшедшая, особенно сейчас, когда мы по разные стороны баррикад, но если случилось так, что я просто чего-то не знаю, не понимаю всего, сужу однобоко. Может, стоит хотя бы поговорить с ней? Выслушать, может, даже попросить помощи или предупредить. Боги, встреть я ее хотя бы полгода назад, навряд ли колебалась бы, тут же бросившись к подруге и рассказав ей всё, умоляя спрятать и забрать к себе. К тому же, я разве должна решать судьбу двух стран? Я едва окончила вуз, себя не смогла спасти, ни помочь, а тут убийца, подумать только, как высоко я прыгнула. Пожалуй, даже выше собственной головы. Заигралась как девчонка, с чего-то подумала, что навязанная роль мне к лицу, и я имею право вершить жизни. С какой такой стати? С чего я вдруг должна идти на поводу чужой воли? Если я останусь, если поговорю со Славкой, она точно меня узнает, поймет, как бы сильно моя внешность не изменилась. Мы определенно найдем выход, и я смогу вернуть себе кусочек утраченного прошлого. Разве попаданки не должны держаться рядом? Разве всё не шло к тому, что мы обязаны быть вместе как единственный оплот той жизни, что не знакома никому в этом мире? И вместе вернуться домой, если такой вариант осуществим, конечно. Мне стоило так долго готовиться, так долго ждать, чтобы получить в свои руки эту крохотную, зыбкую надежду.

Пока я размышляла об этом, мое сердце глодал неприятный, гаденький червячок, что раз за разом пытался напомнить о том, как много всего произошло за год в новом мире. О том, что я, к сожалению, не вернусь домой той, что была, и все эти попытки уцепиться за такое понятное и простое прошлое глупы и несвоевременны, но привязанности, симпатии и чувства, что невидимыми нитями меня связывали с моей новой семьей, сейчас казались лишним грузом, который можно просто отцепить от себя, скинуть, как морок, и забыть, едва я переступлю порог собственной квартиры. Где меня всё еще ждет Макс. Боги, я почти забыла, как он выглядит и как заботился обо мне тогда. Все его касания и осторожные объятья смели новые переживания, оставив в памяти только мимолетное ощущение тепла, как единственный весенний день среди затянувшейся зимы. Стыдно, конечно, невероятно стыдно, но, думаю, он поймет, поддержит меня даже сейчас.

— Ты не посмеешь предать Блэквудов.

Я вздрогнула, услышав собственный голос. Вскинув голову и оторвав взгляд от раковины, я с ужасом встретила собственное отражение, потянувшееся ко мне, словно нас никогда не разделяла полоска стекла.

— Что?

— Они твоя семья и никто другой, забудь о прежней жизни, той Софи больше нет. Она погибла так же, как и твоя подруга, ты сама ее хоронила, и ты должна понять, что случилось год назад с тобой.

Стиснув в руках край раковины, я застыла, не в силах двинуться с места. Я смотрела в свои глаза напротив, на античное золото, переливающееся в них, и запоздало почувствовала, как рука, протянувшаяся вперед, ткнула указательным пальцем мне в грудь. Казалось, надави она чуть сильнее и без труда скользнет в грудную клетку к сердцу, схватив его в цепкие объятья.

— Ты Блэквуд, твоя кровь — часть этой семьи. Не смей предавать ее.

— Не посмею.

Мои губы шевельнулись будто сами собой, но сейчас я не могла ответить никак иначе. Принять собственную смерть будет тяжело, но теперь, отделяя сознание от этой вспыхнувшей ностальгии и тоске по прежней жизни, я понимала, что отражение говорит правду.

Славка погибла, и даже попади она сюда, в этот мир, не могла остаться той же, что и раньше. Мое сознание, мировоззрение и тело изменилось за год, она же… у нее уже есть маленький сын. Сколько времени она тут провела?

— Серафина, нам пора идти.

Каин осторожно вошел в уборную