Книга Избранник Небес - Алек Кадеш

— Этого просто не может быть, плод развивается в геометрической прогрессии! Началась дифференциация тканей и закладка нервной системы, но это, как правило, происходит только на пятнадцатый день! — воскликнул удивленный профессор Вертон.

— Сейчас вы увидите, как начнут формироваться внутренние органы, а это, как вам известно, приближает нас к третьему месяцу беременности, — сказала Бетула.

С начала оплодотворения прошло не более пяти минут, а эмбрион увеличился до трех сантиметров в длину и уже весил около сорока граммов. Потеряв дар речи, конгрессмен Картмелл нервно постукивал каблуками по мраморному полу. Округлившимися от изумления глазами он смотрел на то, как черный маг Бартанура переливал из чаши в чашу кровь жертвенного петуха над эмбрионом, которого лаборанты успешно погрузили в более объемный стеклянный сосуд с питательной смесью емкостью в двадцать литров. Каждый раз, когда маг выкрикивал какие-то странно звучащие имена, Картмелл начинал учащеннее стучать каблуками по полу, но это не могло отвлечь профессора Вертона от голограммы невероятно быстро развивающегося эмбриона. И только Джино Белуджи, сидя в своем кресле за письменным столом, вялым тусклым взглядом наблюдал за происходящим. Его уже вряд ли что-то могло вообще удивить. Он даже смирился с тем, что ему придется расстаться с третью своего состояния ради того, чтобы поставить на промышленные рельсы клонирование преданных Бетуле слуг.

«За пять миллиардов евро можно создать целую армию клонов. Зачем же ей столько? Может, она решила объявить войну Америке? Впрочем, какая мне разница? Пусть делает, что хочет, раз уж она теперь Бетула Белуджи, лишь бы Хозяин был доволен», — подумал наместник дьявольской церкви. Джино отвернулся к окну, за которым утопал в лучах заходящего солнца его прекрасный ботанический сад. Он не желал больше смотреть на чудовище в колбе, у которого уже выросли лягушачьи лапки и завернулся под ноги отвратительный хвост, как у рептилии.

Глава XII

Премьер провожает жену в последний путь

/2011.09.15/17:50/

Португалия, католический монастырь «Мафра»

Мелко раздробленные камни белого известняка диаметром до одного сантиметра вперемешку с желтыми высохшими сосновыми иголками хрустели под дорогими туфлями премьера, сделанными из крокодиловой кожи на заказ у Тестони. Как Романо ни старался, но пару раз, поднимаясь по широкой дороге для паломников вместе со своей женой и охраной, он все же зацепился правым носком за бугры, выдавленные колесами грузовых машин. Одних лишь пожертвований от паломников и немногочисленной местной паствы было явно недостаточно для того чтобы, содержать монастырь в благопристойном виде. Своевременное проведение ремонта фасада с вычурной лепниной, резьбой по камню, многочисленными декоративными башнями и черепичной крышей возрастом старше трехсот лет требовало значительных капиталовложений. Вот почему с целью стабильного пополнения монастырской кассы монахи установили мини-завод по разливу воды из святого источника, и теперь каждую ночь тяжело груженые фуры вывозили разлитую днем в бутылки воду, продавливая своими шинами грунт, который размягчился в осенний дождливый сезон.

Зная о том, что дорога не в идеальном состоянии, высохший, как мумия Рамзеса, настоятель монастыря, которого премьер так окрестил из-за очень похожей линии изгиба горбатого носа, предложил свой старый пятисотый «Мерседес» девяностого года выпуска. Начальник охраны Виктор хотел уже было с радостью принять его предложение, беспокоясь о том, что Оливия может не осилить подъем в гору длиной почти в километр, но премьер наотрез отказался. Он сказал, что им спешить некуда, а немного размять ноги после двухчасового перелета из Рима будет очень даже полезно. Виктор не стал перечить, хотя, как человек, отвечающий за безопасность первого лица страны, имел полное право настоять на своем. Он понял, что премьер захотел вдруг придать этому восхождению к святому источнику мистический смысл.

«Грешница должна пройти путь очищения, прежде чем покинуть этот мир», — прочитал он слова во взгляде Романо и лишь едва заметно кивнул головой.

Виктор был уверен, что Марио Пикотто, который был его старым другом, не подведет, и все сделает, как нужно. Они служили вместе в спецотряде военной разведки по борьбе с терроризмом, но лет двадцать назад Марио перешел на вольные хлеба и теперь выполнял особо деликатные поручения. Он был лучшим снайпером в подразделении, поэтому Виктор ограничился лишь двумя упаковками стерильного бинта и тремя ампулами пятипроцентного раствора морфина гидрохлорида, для того чтобы быстро купировать боль у «первого», как охрана называла премьера.

Однако если бы в момент выстрела Романо случайно даже на сантиметр сдвинулся с места, пуля могла раздробить кость или пробить артерию, и тогда от потери крови и болевого шока он непременно потерял бы сознание. Пришлось подстраховаться и отправить впереди себя на гору еще одного старого приятеля — военного врача Роберто Миллерри, который играл роль паломника, и для убедительности прихватил с собой жену, перенесшую инфаркт.

Но больше всего Виктора смущало то, что все это должно было произойти на глазах у Стефании, поэтому он еще в самолете дал ребенку пирожное со слабительным, не сказав об этом ни слова премьеру, зная наперед, что тот ни за что бы не согласился на подобное. Она сидела рядом с ученым из Канады, не отпуская его от себя ни на шаг, и, когда стюардесса принесла пирожное с яблочным соком, доктор Майлз оглянулся и как-то странно посмотрел на Виктора, как будто что-то почувствовал. К счастью, в этот момент самолет здорово тряхнуло от восходящих потоков воздуха, и он крепко вцепился в подлокотники, забыв о пирожном, которое Стефи быстро съела, поскольку после болезни ей никто не запрещал сладкое.

Время и доза были рассчитаны правильно, так как у нее заболел живот в тот самый момент, когда они въехали в ворота монастыря. Роберто Миллерри, казалось, сам Бог послал. «По воле случая» он оказался единственным врачом среди паломников, которых проживало в гостинице не более тридцати человек. Собравшись взойти на гору к источнику, он задержался в холле гостиницы только из-за того, что его жене позвонила подруга из Неаполя выяснить рецепт гаспаччо, который она готовила три года назад на отдыхе в Испании.

Роберто немедленно осмотрел девочку по просьбе премьера и прописал ей строгий постельный режим, пока не будет установлена причина диареи. Доктору Майлзу пришлось тоже остаться в монастыре. Он чувствовал себя неважно после болтанки во время перелета и спустился к морю подышать свежим воздухом, пообещав Стефании принести морских ракушек.

Яркие косые солнечные лучи били прямо в глаза. Они ослепляли даже сквозь антибликовые поляризованные линзы PRADA. Вот уже на протяжении десяти лет Романо отдавал предпочтение именно этой марке солнцезащитных очков. Оливия, в свою очередь, была без ума от «Сальваторе Феррагамо». Она поправляла очки через каждую минуту не потому, что они спадали, а для того, чтобы по привычке выставить на обозрение мизинец с элегантным классическим френчем. Сменив туфли с километровым каблуком на разноцветные «вьетнамки», она наконец-то стала похожа на сильно исхудавшего человека, а не на экзотическое дымящееся растение с планеты Глизе-581, какой была еще десять минут тому назад, стоя с длинной тонкой сигаретой над доктором, который присел на корточки, прощупывая живот у Стефании.