Книга Холодная война: политики, полководцы, разведчики - Леонид Млечин

Министерство госбезопасности ГДР возглавлял Эрих Мильке, его считали преданным Ульбрихту. В реальности он был служакой, который верно служит хозяину — пока он не меняется. Когда Ульбрихт был руководителем партии, Мильке второму секретарю ЦК Хонеккеру ничего не докладывал. Министр госбезопасности вообще долгое время скептически относился к Хонеккеру, себя считал более значительным деятелем рабочего движения. А жену Хонеккера Марго просто ненавидел.

Министр госбезопасности на всех собирал материалы. В частности, Мильке пытался выяснить, при каких обстоятельствах в нацистские времена Хонеккер бежал из тюрьмы, — не означает ли это, что он был завербован гестапо? Когда надо было произнести тост в честь генерального секретаря, Мильке первоначально имя Хонеккера опускал, потом привык и верно служил новому хозяину.

Спецслужбы ГДР сломали карьеру канцлера ФРГ Вилли Брандта, которому Восточная Германия была столь многим обязана. Брандт вынужден был уйти в отставку, когда выяснилось, что его личный референт Гюнтер Гийом вместе со своей женой много лет работали на разведку ГДР. Вот так в результате успешной работы восточно-германской разведки новым канцлером стал Гельмут Шмидт, занявший более жесткую позицию в отношении Советского Союза и ГДР. В годы Второй мировой обер-лейтенант вермахта Шмидт воевал на Восточном фронте. Его танковая дивизия пыталась взять Ленинград. Ему повезло, он остался жив.

Гельмут Шмидт в августе 1945 года был отпущен из британского лагеря для военнопленных. Ему было двадцать шесть лет, из них восемь он прослужил в вермахте.

— Я ничего не знал о мире, — вспоминал он много позже, — я не слышал слово «демократия». В конце войны я сказал своему командиру: «Мы делаем глупость. Нам надо сдерживать Советы и позволить американцам продвинуться как можно дальше». Командир ответил: «Шмидт, я сделаю вид, что ничего не слышал». Я никогда не воспринимал американцев и англичан как врагов, хотя я из Гамбурга, где за неделю англичане убили тридцать тысяч человек. Но гамбуржцы — англофилы со времени Наполеоновских войн и возмущались не столько англичанами, сколько Герингом, который не сумел их защитить.

В Социал-демократической партии Гельмут Шмидт считался экспертом по военным вопросам и три года был министром обороны. Он и стал бить тревогу по поводу новых советских ракет средней дальности, нацеленных на Западную Европу.

Советские военные хотели разместить «Пионеры» еще и на Чукотке, чтобы под ударом оказалась территория Соединенных Штатов. Но там вечная мерзлота, необжитая территория. На такие непосильные для страны расходы все же не пошли. А вот установка «Пионеров» вдоль западных границ шла стремительными темпами. Американцы фиксировали, что каждую неделю появляются две новые ракеты. Всего было поставлено на вооружение шестьсот пятьдесят ракет. У каждой три боеголовки.

Начальник Генштаба маршал Ахромеев показал дипломату Юлию Квицинскому карту объектов НАТО в Европе, по которым должен быть нанесен ядерный удар; на ней значилось девятьсот с лишним целей. На каждую цель для верности было наведено несколько ядерных боезарядов.

Канцлер Шмидт просил Москву прекратить развертывание СС-20. Он пытался объяснить советскому руководству, что оно играет в опасную игру:

— Эти ракеты нарушают баланс сил в Европе, и я обязан предпринять какие-то меры. Если вы будете продолжать установку ракет, я потребую от американцев принять меры.

Советские руководители пропустили слова канцлера мимо ушей. Шмидт вспоминал:

— Я спрашивал потом Михаила Горбачева: «Разве вы не были членом политбюро, когда размещали ракеты СС-20? Каждая несла три боеголовки индивидуального наведения. Одной ракетой вы могли стереть с лица земли три немецких города — Гамбург, Бремен, Ганновер. Зачем вам нужно было нам угрожать?» Горбачев ответил — и у меня нет оснований сомневаться в его словах: «Политбюро этого не решало. Старик сделал это сам вместе с армией». Старик — это Брежнев. Новые советские ракеты средней дальности меняли баланс сил, большинство из них были нацелены на ФРГ.

— Вы боялись, что русские пустят их в ход? — спрашивали журналисты Шмидта.

— При Брежневе, скорее всего, этого бы не произошло. Я знал, что он действительно боялся войны. Но я понимал, что при другом советском руководителе события могут пойти иначе. Особенно если учесть крайне нервное состояние немецкого населения, которое может не выдержать давления и выбросить лозунг: «Лучше был красным, чем мертвым».

Гельмут Шмидт проявил настойчивость, и в декабре 1979 года НАТО сделало ответный ход: приняло решение разместить в Западной Европе четыреста шестьдесят четыре новые крылатые ракеты наземного базирования «Томагавк» и заменить сто восемь устаревших ракет «Першинг» модернизированными ракетами «Першинг-2».

В Москве очень рассчитывали на антивоенное движение, надеялись настроить общественное мнение Западной Европы против Соединенных Штатов. Предупреждали, что в случае войны Советскому Союзу придется нанести удар по густонаселенной Европе, которая неразумно разрешает американцам размещать у себя новые ракеты. Но это только породило всплеск антисоветских чувств. И страх.

Вновь, как в пятидесятых годах, заговорили о том, можно ли спастись от ядерной бомбы, каковы возможности гражданской обороны. Военные всегда исходят из того, что способны выиграть любую войну, в том числе ядерную. Развитая система гражданской обороны спасет население и сохранит промышленный потенциал, надо лишь научить людей вести себя правильно.

Впрочем, более трезвые голоса звучали пессимистически:

— Какая гражданская оборона может защитить от взрыва шести тысяч ядерных боеголовок? Выбор здесь только один — погибнуть на открытом месте или в норе, быть зажаренным или сваренным заживо. Невозможно защититься против того количества боеголовок, которое СССР и США развернули друг против друга.

В Москве надеялись расколоть Запад, поладить с Европой и оставить Соединенные Штаты в изоляции. Но в трех ключевых столицах — в Бонне, Париже и Лондоне — на первых ролях оказались сторонники жесткой линии.

Премьер-министр Маргарет Тэтчер решила разместить на территории своей страны сто сорок четыре крылатые ракеты и тем самым доказала, что Англия — самый надежный американский союзник в Европе. Антиядерные и антиракетные настроения ее не смутили. Она считала, что одностороннее разоружение опасно и делает ядерную войну более вероятной.

— Нам нужно иметь в нашем распоряжении столько же ядерного оружия, сколько есть у Советского Союза, — говорила она в палате общин, — столько же ядерных ракет средней дальности, сколько имеет Советский Союз.

Президент Франции социалист Франсуа Миттеран точно так же сразу поддержал размещение американских ракет в Европе — как ответ на новые советские ракеты:

— Советы с их ракетами СС-20 нарушают баланс сил в Европе. Я не могу этого принять. Мы обязаны вооружаться, чтобы восстановить баланс. Тот, кто пытается оторвать Европу от Америки, мешает сохранению мира.

В 1983 году началось размещение американских ракет. Оно поставило Советский Союз в весьма невыгодное положение. Советские военные забили тревогу.