Книга Зеленый Марс - Ким Стэнли Робинсон

Однажды ночью в своей комнате, после напряженного визита в Сабиси и встречи со все еще прячущимся в лабиринте сообществом, она заснула над планшетом, где была открыта книга о Фрэнке. Внезапно она проснулась, беспокойно прошла в гостиную, выпила воды, затем вернулась и снова принялась за книгу.

В ней рассказывалось о периоде между конвенцией 2057 года и началом беспорядков в 61-м. В те годы Майя была ближе всего к Фрэнку, но она плохо помнила тот период, словно вспышки молний, моменты электрической интенсивности, разделенные длинными промежутками чистой темноты. Повествование в книге не пробуждало в ней ни малейшего чувства узнавания, несмотря на то что ее имя упоминалось довольно часто. Историческое жамевю…

Койот спал на диване и стонал во сне. Неожиданно он открыл глаза и огляделся в поисках источника света. Проходя мимо в ванную, он заглянул Майе через плечо.

– Ага, – многозначительно протянул Койот. – О нем много чего пишут.

Майя промолчала. Когда же Койот вернулся, она сказала:

– Полагаю, ты знаешь больше.

– Верно.

Майя посмотрела на него в упор.

– Дай-ка мне угадать! Ты тоже был в Никосии, – заявила она, вспомнив, что читала где-то об этом.

– Ты права.

Он тяжело опустился на диван, уставился в пол.

– Я видел, как той ночью Фрэнк швырял камни в окна, он прямо-таки играючи начал бунт. – Койот поднял взгляд и посмотрел ей в глаза. – Он разговаривал с Селимом аль-Хаилем в парке примерно за полчаса до того, как на Джона совершили нападение. Понятно тебе?

Майя стиснула зубы и уставилась в планшет, игнорируя его. Койот растянулся на диване и захрапел.

По-настоящему старые новости!.. Зейк ясно дал понять, что никто никогда не развяжет роковой узел, что бы они там ни видели или думали! Никто не мог быть ни в чем уверен, когда речь шла о столь далеких годах: ведь даже их собственные воспоминания всякий раз неуловимо менялись! Единственное, чему можно было верить, так только этим непрошеным извержениям из недр, нечаянным прыжкам в прошлое (однако слишком уж ярким, чтобы быть правдой). Кроме того, они часто касались не важных событий. И Койот был просто очередным недостоверным источником из ряда прочих.

Когда слова текста на экране стали вновь различимы, она продолжила чтение.

Попытки Чалмерса остановить разгул насилия в 2061 году были безуспешны, поскольку он просто не знал всего масштаба проблемы. Как и большинство прочих из первой сотни, он не мог на самом деле представить действительное население Марса в 2050-х годах, которое тогда уже превышало миллион человек. Чалмерс считал, что сопротивление возглавляет и координирует известный ему Аркадий Богданов, и даже не подозревал о том, что Оскар Шнеллинг имеет влияние в Королёве. Не догадывался он ни об активном движении Красных за освобождение Элизия, ни о тех безымянных пропавших, которые сотнями покидали поселения. Пребывая в неведении и не умея представить масштабов проблемы, он обозревал лишь малую ее часть.

Майя откинулась, вытянулась, оглянулась на Койота. Было ли это правдой? Она попыталась подумать о тех годах, вспомнить их. Фрэнк все знал, не так ли? «Мы играем с огнем, как дети». Разве не говорил ей Фрэнк нечто подобное примерно в тот темный период? Или она ошиблась и просто вспомнила старую поговорку?

«Играем с огнем». Высказывание буквально повисло в воздухе – отдельно от любого контекста, который мог бы действительно все объяснить! И она была твердо уверена в одном: Фрэнк осознавал, что существует огромная масса возмущенных и желающих дать отпор! Фрэнк был проницательным, как автор мог упустить данный факт?! Если уж на то пошло, мог ли хоть какой-нибудь историк, сидя в кресле и просматривая записи, быть в курсе того, что знали они. Мог ли он уловить, как они чувствовали, то время разрозненную, молниеносную природу ежедневного кризиса? Бури и ураганы, с которыми они боролись?..

Она опять попыталась вспомнить лицо Фрэнка и увидела его образ, жалко сгорбившийся над кофейным столиком, белая ручка от кофейной чашки крутится под ногами, и чашку разбила она сама. Но почему? У нее что, амнезия? Старческий маразм? Она принялась листать книгу дальше: с каждым параграфом пролетали месяцы – то был сухой анализ, полностью отстраненный от ее скудных воспоминаний. Вдруг взгляд ее зацепился за одно предложение, и она принялась читать, как будто рука на горле заставляла ее не отрываться от текста.

Со времен их первой связи в Антарктике, Тойтовна имела власть над Чалмерсом, которая никогда не ослабевала вне зависимости от того, насколько она мешала его собственным планам. Таким образом, когда он вернулся из Элизия в последний месяц перед восстанием, Тойтовна встретилась с ним в Берроузе, и они оставались вместе неделю, в течение которой всем было ясно, что они ссорятся. Чалмерс решил остаться в Берроузе, где конфликт переживал критическую точку, Тойтовна хотела, чтобы он вернулся в Шеффилд. Однажды ночью он пришел в одно кафе возле канала настолько разозленный и обезумевший, что официантка испугалась. Потом появилась Тойтовна, все ожидали скандала. Но он просто сидел и молча слушал ее. Тойтовна долго говорила ему обо всем, что их связывало, неустанно повторяла ему об их совместном прошлом и о том, что они значат друг для друга. В конце концов, она убедила Чалмерса вернуться в Шеффилд, где он не способен был контролировать растущее насилие в Элизии и Берроузе. Так началась революция.

Майя уставилась в экран. Нет, все было по-другому! Что за чушь! Связь в Антарктике? Нет, никогда!

Но однажды она спорила с ним в каком-то ресторане и, без сомнения, за ними наблюдали. Как трудно вспомнить! Но эта глупая книга, полная необоснованных спекуляций, не имеет отношения к историческим реалиям. А вдруг любая история именно так и выглядит, если ты свидетель событий и можешь судить более-менее объективно?

Повсюду ложь. Она стиснула зубы, закаменела, пальцы принялись скрести затылок, как будто она могла вырыть мысли из головы. Но это было все равно, что царапать камень. И сейчас, когда она пыталась вспомнить конкретную стычку в кафе, ей на ум не приходило ни единого зрительного образа. Фразы из книги заслонили общую картину.

«…она говорила ему обо всем, что их связывало…» Нет! Нет!

Наверное, он сидел, сгорбившись над столом, а потом поднял на нее взгляд и…

…и опять перед ней было юное лицо Чалмерса с той старой фотографии, которая висела в ее кухонном уголке в Одессе.

Майя застонала, заплакала, впившись зубами в стиснутые кулаки и всхлипывая.

– Ты в порядке? – вяло спросил Койот с дивана.

– Нет.

– Нашла что-то?

– Нет.

Книги стерли Фрэнка. И время. Годы прошли, и для нее – даже для нее – Фрэнк Чалмерс превращался в не что иное, как в крохотный исторический персонаж из ряда многих. Человечек, на которого смотришь с обратной стороны телескопа. Имя в какой-нибудь книге. Кто-то, о ком читают наряду с Бисмарком, Талейраном, Макиавелли. А ее Фрэнк… умер.