Книга Ева Луна. Истории Евы Луны - Исабель Альенде

губах, готовый подставить плечо бойцу послабее, напоминал лопнувший плод граната: все ребра наружу. Страшная рана рассекла его тело от спины до середины грудной клетки. У Санчеса был с собой докторский чемоданчик, но в данном случае примитивные средства первой помощи ни на что не годились. Без малейшей надежды на успех доктор наложил швы на рану, забинтовал торс Риваса лоскутами разорванной одежды и дал ему лекарства, которые были у него с собой. Раненого уложили на кусок брезента, натянутого на две длинные палки, и таким образом несли его по очереди, пока не стало очевидным, что каждое сотрясение носилок отнимает у Риваса минуту жизни. Из его раны, как вода из родника, сочился гной. Ривас бредил игуанами с женским бюстом и ураганами из соли.

Товарищи уже собирались разбить лагерь и дать Черному Ривасу спокойно умереть, как вдруг кто-то разглядел на краю темного водоема двух индейцев, мирно искавших друг у друга вшей. Поодаль, за плотным лесным туманом виднелось индейское поселение. Там проживало племя, застрявшее в давно минувшей эпохе. Единственным контактом с современной цивилизацией для них был визит отважного миссионера, пытавшегося донести до них слово Господне. И уж конечно, туземцы ничего не знали о восстании против диктатуры и не слышали лозунга «Родина или смерть». Невзирая на все цивилизационные различия и языковой барьер, индейцы поняли, что измученные белые мужчины не представляют большой опасности, и оказали им робкое гостеприимство. Повстанцы указали на умирающего товарища. Тот, кто казался предводителем племени, отвел их в темную хижину, где воняло мочой и грязью. Там Черного Риваса перенесли на циновку; вокруг столпились его товарищи и все племя. Вскоре пришел шаман в ритуальном облачении. При виде ожерелья из пионов, фанатично горящих глаз и коросты грязи на теле колдуна командир отряда оторопел. Но Анхель Санчес объяснил товарищам, что, даже если раненого спасти уже нельзя, любые ритуалы шамана лучше, чем ничего. Даже если это лишь облегчит ему переход в мир иной. И тогда командир приказал своим людям опустить оружие и хранить молчание, чтобы странный полуголый знахарь исполнил свой ритуал не отвлекаясь.

Через пару часов лихорадка у Риваса спала и он уже мог пить воду. На следующее утро шаман вернулся в хижину и повторил обряд исцеления. К вечеру больной уже сидел и уплетал густую кукурузную кашу, а через два дня сделал первые шаги по окрестностям. Рана рубцевалась на глазах. Пока другие партизаны наблюдали за процессом выздоровления Черного Риваса, доктор Санчес ходил по сельве вслед за знахарем и собирал в мешочек разные травы. Много лет спустя Ривас стал начальником полиции в столице и вспоминал о том, что когда-то был при смерти, только снимая рубаху, чтобы слиться в объятиях с очередной красоткой, у которой происхождение огромного шрама через все его туловище неизменно вызывало интерес.

«Раз уж Черного Риваса спас от смерти голый индеец, то и я спасу девочку, даже если для этого придется заключить сделку с дьяволом», – думал Анхель Санчес, перерывая весь дом в поисках давно забытого мешочка с травами, который хранил все эти годы. Шаманские травы, сухие и поломанные, нашлись в газетном свертке на дне потертого баула рядом с тетрадкой стихов, беретом и другими реликвиями времен войны.

Врач вернулся в больницу бегом, словно кто-то за ним гнался. Лучи солнца падали отвесно, расплавляя асфальт. Санчес взбежал по лестнице и ворвался в палату, где лежала Эстер Лусеро. Пот лился с него градом. Бабушка и дежурная медсестра видели, как он вбежал и запер за собой дверь. Подсматривая в дверной глазок, женщины увидели, что доктор сбросил белый халат, хлопковую рубашку, ботинки на резиновом ходу, которые носил не снимая, темные брюки и носки, купленные у контрабандистов. Они ужаснулись, когда доктор снял с себя даже трусы и остался голышом, как рекрут перед медкомиссией.

– Дева Мария! Пресвятая Богородица! – воскликнула бабушка.

Через окошко в двери они наблюдали, как доктор передвинул койку больной в центр комнаты, на некоторое время возложил обе ладони на голову Эстер Лусеро, а затем неистово затанцевал вокруг ее ложа. Он поднимал колени к груди, делал глубокие наклоны, тряс руками и строил страшные гримасы, ни на миг не сбиваясь с ритма, в котором бешено приплясывали его ноги. Полчаса он скакал как безумный, ловко огибая кислородные баллоны и штативы капельниц. Затем он достал из кармана халата сухие листья, положил их в лоток, размял кулаком до консистенции пыли, смачно плюнул сверху, перемешал полученную массу и приблизился к умирающей. Женщины видели, как он снял повязки и, как потом указала медсестра в своем отчете, намазал рану этой отвратительной смесью, презрев законы асептики и оставаясь в чем мать родила. После сеанса лечения доктор опустился на пол, совершенно обессиленный, но с улыбкой святого мученика на устах.

Если бы Анхель Санчес не был главным врачом больницы и общепризнанным героем революции, на него надели бы смирительную рубашку и без промедления отправили в сумасшедший дом. Но никто не посмел взломать дверь, которую он запер изнутри на засов. А когда алькальд все же решился сделать это с помощью пожарных, уже прошло четырнадцать часов и Эстер Лусеро сидела в койке, с изумлением глядя на «дядю Анхеля»: тот опять снял всю одежду и начал второй этап лечения ритуальными танцами. Пару дней спустя, когда из столицы прибыла специальная комиссия по линии Министерства здравоохранения, больная уже гуляла по коридору под руку с бабушкой, и вся деревня навещала третий этаж, дивясь на воскресшую из мертвых. А главврач больницы, безупречно одетый, принимал коллег, сидя за письменным столом в своем кабинете. Комиссия решила воздержаться от расспросов о необычных танцах доктора и сосредоточилась на чудодейственных травах знахаря.

С того четверга, когда Эстер Лусеро упала с дерева манго, прошло несколько лет. Девушка вышла замуж за инспектора метеослужбы и переехала с ним в столицу, где у нее родилась дочка с костями из алебастра и темными глазами. Дяде Анхелю Эстер иногда присылает ностальгические открытки, написанные с кучей орфографических ошибок. Министерство здравоохранения организовало четыре экспедиции в сельву для сбора лечебных трав, но безуспешно: буйная растительность поглотила туземную деревню, а вместе с ней исчезла и надежда получить новое лекарство для чрезвычайных случаев.

Доктор Анхель Санчес живет в одиночестве. Компанию ему составляет лишь образ Эстер Лусеро, что посещает его в часы сиесты, обжигая душу дыханием вакханки. Авторитет доктора в округе чрезвычайно возрос. Кто-то даже слышал, как он говорит со звездами на туземных языках.