Книга Весна Византии - Дороти Даннет

― Боже мой, Николас, зачем?

На самом деле, сбривать почти пятимесячную бороду оказалось долгим и нелегким делом. Еще непривычнее было представить посторонним взглядам бледную кожу, шрам, нелепые ямочки.

― Можно было ее сохранить, ― отозвался он. ― А еще явиться босиком, с посохом и с овечьей шкурой на плече. Что тебе нужно?

Тоби раскраснелся от удовольствия.

― Ничего. Просто обхожу всех пассажиров и команду, как положено перед прибытием. Нет ли чесотки? Каких-нибудь странных вздутий? Кстати, а что ты выиграл в кости у солдат Махмуда?

― Ты сам прекрасно знаешь, проклятый насмешник. Хочешь немного?

― Мне это не нужно. И тебе тоже не понадобится. Так что избавься от этой дряни. Иначе жди неприятностей.

Николасу и не нужно было это повторять. Он и без того исповедовал умеренность.

― А ты, помнится, получил красивую брошку, я видел!

Тоби встретился с ним взглядом.

― Турецкая дешевка. Я ее продал, чтобы заплатить шлюхам. Ладно, порошок я возьму.

― Хорошо, раз он тебе так нужен, ― удивился Николас. ― Я немного принял один раз и потом два часа не мог придти в себя. ― Он пригнулся, чтобы увернуться от удара, и с улыбкой побежал собирать вещи.

* * *

Вот почему он забыл приготовиться. И только когда на следующее утро якорь с шумом рухнул в воду лагуны, Николас выскочил на палубу полуодетым и заозирался по сторонам, чтобы понять, где же он оказался.

Галера парила в сером тумане, где невозможно было отличить небо от воды, а вокруг виднелись островки и заросли тростника. В тишине волны чуть слышно плескались о борта корабля, да где-то насвистывала незримая птица. Затем от одного из островов отчалила лодка с тремя вооруженными людьми; где-то вдалеке залаяла собака, и отозвался сварливый женский голос. Пахло рыбой, мокрой землей и свежевыпеченным хлебом.

Где-то наверняка здесь были дюны, и там люди охотились на кроликов, а за туманом находился город с доками, подъемными кранами, смотровыми башнями, церквями, тавернами и мастерскими, а также каналами, пересеченными мостами, по которым неслышно скользили узкие лодки, и площади, где проводились карнавалы и проходили процессии с флагами и барабанами. И дома с просторными гостиными и жарко горящими очагами. И Мариана…

В Модоне Катерина наконец раздобыла себе черное платье. Она спросила:

― Где мы? Я ничего не вижу? Почему мы не плывем дальше?

― Нужно подождать, ― сказал ей Николас. ― Они сами придут за нами. И тогда мы увидим все, чего пожелаем.

Глава сорок первая

Ожидание показалось просто невыносимым, так что терпение Николаса истощилось задолго до того, как на борту появились венецианцы. Но по крайней мере, у него хватило времени одеться самому и привести в порядок корабль. Палуба была чисто вымыта, все моряки и солдаты надели ярко-синие накидки. На корме развесили огромный расшитый золотом навес с тяжелыми кистями. Пусть об этом узнают в Риальто… Венецианский товар наконец прибыл с Черного моря, и кое-что еще… возможно, нечто очень важное.

В конце концов, Синьория выслала дюжину лодок. Некоторые из них должны были забрать венецианцев и генуэзцев. Другие привезли на борт представителя дожа, сенаторов и прокураторов Республики, нескольких писцов, пушку и троих таможенников. С ними были две длинных позолоченных лодки от Дома Медичи с управляющими, помощниками и слугами. Возглавлял их Алессандро Мартелли, на протяжении тридцати лет представлявший Медичи в Венеции.

Под приветственные звуки труб все они взошли на борт, обменялись приветствиями и представлениями. Синьория считала своим долгом тепло встретить тех, кто принял участие в героической обороне Трапезунда. Синьория желала поблагодарить человека, благополучно доставившего ее товар и сограждан, вырвав их из рук турков. Если бы ситуация была иной, не будь этой трагедии, этой ужасной потери для всего западного мира, ― встреча, несомненно, была бы еще более торжественной. Но и без того дож Паскуале Малипьеро собирался завтра дать мессеру Никколо аудиенцию в герцогском дворце, после чего состоится почетный обед. Пока же, как знак уважения ― немного вина и всевозможные яства ожидают его на берегу.

Разумеется, венецианцы готовы были понять, что мессер Никколо устал после долгого путешествия и желает передохнуть. Тем не менее уже через час они попросили его явиться в Зал Коллегии, где председатель и советники хотели бы расспросить фламандца во всех подробностях. Они желали получить самый точный отчет о происходящем, ведь в торговле, которая была смыслом жизни Венеции, самое главное было получить точные сведения и как можно быстрее предпринять все нужные меры.

Мессер Никколо любезно согласился с этими планами, краем уха прислушиваясь к словам Мартелли. Грегорио с семьей остановился в палаццо Мартелли-Медичи, где достаточно было места и для остальных гостей.

― Очень любезно с вашей стороны. Так, стало быть, они пока не нашли собственного жилья? ― поинтересовался Николас. Но тут последовала новая пышная речь представителей дожа, и ответа Мартелли он не расслышал.

Алессандро Мартелли, мужчина лет пятидесяти, с черными седеющими волосами, приходился братом тому самому морскому консулу, который принимал у себя в Пизе отца Годскалка. Пятеро из шестерых братьев Мартелли служили Медичи в разных концах света, точно так же, как члены семьи Портинари.

Теперь к разговору присоединился Юлиус и Джон Легрант. Они не могли пока все сойти на берег, нужно было отогнать корабль к таможенному причалу, завершить разгрузку и сверить все накладные, а также расплатиться с матросами. Обсуждение этих мелочей заняло очень много времени. Почетные гости наконец отбыли вместе с пассажирами, многие из которых на прощанье обнимали Николаса и пытались вручить ему какие-то подарки, а двое ребятишек даже расплакались, когда он снес их по трапу и усадил в лодку. Вернувшись на палубу, Николас обнаружил там Катерину с ее сундуками и служанкой. Барка Медичи уже отчаливала.

― Я отправлюсь с ними, мессер Никколо, ― заявил Лоппе. ― Лодка отвезет вас вместе с демуазель, отцом Годскалком и мессером Мартелли.

― Я тоже поеду, ― добавил Тоби. ― Мартелли говорит, что быстрее будет сойти на берег на площади и пройти пешком, а весь багаж отправится на лодке по каналу. ― Немного помолчав, он внезапно объявил; ― Вот она.

Туман рассеялся, и Венеция показалась на горизонте, плоская, точно блюдо со сластями. Глядя на эту длинную цепочку розовых и белых фрагментов, окутанных густой летней зеленью и перемежаемых то там, то здесь высокими колокольнями, Николас пока не мог обнаружить ничего для себя интересного. С тем же успехом он мог оказаться и в Брюгге.

― Флоренция мне понравилась больше, ― заявила Катерина. ― Я хочу жить во Флоренции.