Книга Лермонтов. Исследования и находки - Ираклий Андроников

В детстве Лермонтов часто болел. Три раза бабушка возила его на Кавказ, в Горячеводск, как называли нынешний Пятигорск. Ездили на своих лошадях через всю Россию. Путешествие продолжалось недели три. Наконец на краю государства вставали Кавказские горы, парили в небе орлы и открывался суровый край войны. Переезды совершались не иначе, как под охраной пушки.

Из Горячеводска ездили на Терек, в Шелковое — имение Е. А. Хастатовой — бабушкиной сестры.

И на Тереке и в Горячеводске Лермонтов видел черкесов в лохматых шапках и в бурках, скачки джигитов, слышал горские легенды и песни. Все в этом крае было необыкновенно и ново — обычаи, нравы, характеры и горцев и русских: казаков, солдат, офицеров, на которых наложили свой отпечаток кавказская жизнь и законы долголетней войны. Жизнь, полная тревог, опасностей и лишений, рождала героев. Много было на Кавказе людей, неугодных правительству, недовольных порядками царской России. И Кавказ с ранних лет вошел в сознание Лермонтова как край свободы и чести, как родина благородных и возвышенных страстей. Вот почему, когда он начал писать стихи, то посвящал их Кавказу, как посвящают друзьям:

Тебе, Кавказ, суровый царь земли, Я снова посвящаю стих небрежный, Как сына ты его благослови И осени́ вершиной белоснежной.

Детство кончилось. Лермонтов поселился с бабушкой в Москве и поступил в университетский пансион. Это уже четырнадцатилетний подросток, одаренный, серьезный, хорошо подготовленный домашними учителями. Но гениальные способности еще не раскрылись в нем.

В пансионе преподавали лучшие профессора Московского университета. Большое внимание уделялось урокам литературы или, как тогда говорили, русской словесности. Раз в неделю происходили заседания пансионского «литературного общества», где обсуждались сочинения и переводы воспитанников. Пансион этот окончили многие юноши, принявшие потом участие в восстании 1825 года. И дух свободомыслия не угасает среди новых пансионеров. По рукам ходят тетрадки с запрещенными произведениями — «Думы» и «Войнаровский» Рылеева, «Деревня», «Кинжал», послание к Чаадаеву Пушкина, «Горе от ума» Грибоедова, поэма Полежаева «Сашка». Немало пансионеров втайне сочувствует декабристам, им известны подробности восстания, их волнуют высокие цели тайного общества.

Лермонтов поступил в пансион осенью 1828 года. Только два года прошло с того дня, как у внешних бастионов Петропавловской крепости в Петербурге были повешены руководители декабристского движения. Поэт Огарев, принадлежавший к тому же поколению, что и Лермонтов, писал спустя много лет:

Мы были отроки. В то время Шло стройной поступью бойцов — Могучих деятелей племя И сеяло благое семя На почву юную умов. Везде шепталися; тетради Ходили в списках по рукам; Мы, дети с робостью во взгляде, Звучащий стих, свободы ради, Таясь, твердили по ночам. Бунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась… Вот пять повешенных людей… В нас сердце молча содрогнулось, Но мысль живая встрепенулась — И путь означен жизни всей.

Лермонтов воспитался под впечатлением этой исторической трагедии. «Он всецело принадлежит к нашему поколению, — писал о нем Герцен. — Все мы были слишком юны, чтобы принимать участие в 14 декабря. Разбуженные этим великим днем, мы увидели только казни и изгнания. Принужденные к молчанию, сдерживая слезы, мы выучились сосредоточиваться, скрывать свои думы — и какие думы! То были сомнения, отрицания, злобные мысли»[1031].

Уже в первых стихах Лермонтова, которые он начал писать в пансионе, громко зазвучали темы декабристской поэзии. Следуя Пушкину, следуя примеру поэтов-декабристов: Рылеева, Кюхельбекера, Владимира Раевского, пятнадцатилетний подросток писал о крае, где «стонет человек от рабства и цепей», и с горечью признавался, что этот край — его отчизна. Чтобы не слишком бросался в глаза противоправительственный смысл этого стихотворения, Лермонтов озаглавил его «Жалобы турка».

Поэзию Лермонтова вдохновляла любовь к отечеству и свободе. Эта любовь определяла темы всех лучших его произведений. Перелистаем его юношеские тетради. «Опять вы, гордые, восстали за независимость страны», — обращается он к повстанцам, поднявшим в 1830 году знамя свободы. Затем следуют стихи об июльской революции в Париже. Рядом с ними — подражание русской народной песне. Вслед за первыми набросками «Демона» идут отрывки из поэмы о татарском нашествии. Юный поэт проклинает «низкое тиранство» царей, прославляет «знамя вольности кровавой», воспевает древний Новгород — «колыбель воинственных славян».

В одной из этих тетрадей написано «Предсказание». Оно начинается словами:

Настанет год, России черный год, Когда царей корона упадет…

Российское дворянство с ужасом вспоминало год пугачевского восстания и прозвало его «черным годом». А Лермонтов пишет рядом с заглавием: «это мечта». И уже по одному этому можно судить о его тогдашних политических настроениях.

Подобно поэтам-декабристам, он призывает в своих стихах и поэмах подражать древним славянским героям, отдавшим жизнь за честь и свободу родного народа. В поэме «Последний сын вольности» он воспел «последнего вольного славянина». Это — легендарный новгородский герой Вадим, поднявший в IX веке восстание против иноземного князя Рюрика. Вадим пал в борьбе за свободу древнего Новгорода. Благословляя его на подвиг, старый новгородец предсказывает ему бессмертную славу:

Но через много, много лет Все будет славиться Вадим; И грозным именем твоим Народы устрашат князей, Как тенью вольности своей. И скажут: он за милый край, Не размышляя, пролил кровь, Он презрел счастье и любовь… Дивись ему — и подражай!

О Вадиме писали Пушкин и Рылеев. Этот образ был символом свободы.

Но Лермонтов не только использовал излюбленную декабристами тему: несколько строк в этой поэме он посвятил самим декабристам, сосланным в Сибирь на каторгу и на поселение:

Но есть поныне горсть людей, В дичи лесов, в дичи степей; Они, увидев падший гром, Не перестали помышлять В изгнанье дальном и глухом, Как вольность пробудить опять; Отчизны верные сыны Еще надеждою полны…

К декабристам обращается он и в одном из юношеских стихотворений:

Сыны снегов, сыны славян, Зачем вы мужеством упали? Зачем?.. Погибнет ваш тиран, Как все тираны погибали!.. До наших дней при имени свободы Трепещет ваше сердце и кипит!.. Есть бедный град, там видели народы Все то, к чему теперь ваш дух летит, —

и озаглавил стихотворение «Новгород». Заглавие должно было говорить само за себя.