взглянуть на кровь. Событие годовалой давности они либо забыли, списав все заслуги на Ревнителей и стражу, либо предпочитали думать, что подобное являлось лишь... Случайностью. Вряд ли счетоводы, фрейлины, даже мой собственный брат и лорд Тревелья могли подумать, что я способна на подобное. Последний и вовсе шокированно переводил взгляд с оставленного на всеобщее обозрение, растерзанного жреца, на нас, а после и смотрел в глаза Аколитов, что стояли позади, траурно склонив головы, словно ангелы хранители, что оберегали и укрывали нас от всякого праведного гнева, который возможно, вот-вот был готов обрушится. Сейчас, мы находились на глазах двадцати человек, рассматривающих изуродованное тело жреца, что не мог сдержать слез, продолжая со стонами дрожать и брыкаться в конвульсиях. Дерек не высказывал никакого интереса к происходящему, словно видел подобное сотни раз, потягивая виски из бокала, порой резко оглядываясь по сторонам и быстро запихивая в карманы небольшие, граненые рюмки, расписанные вручную, золотом, блестящим под светом тусклых факелов. Центурион пепла поглаживал свою бороду, замызганную остатками пищи, переводя взгляд то на нас, то на жреца, порой что-то хмыкая себе под нос и пытаясь утереть грязь. По-прежнему не вернулся учитель истории, но при этом, необычный интерес ко всей ситуации проявляла Аль. Внезапно, в глазах девушки не было никакого страха или ужаса, она видела подобное, не один раз, даже не два… в безумно простых, практически плоских глазах девушки, не имеющих никакой глубины, было бы так легко прочесть ее жизнь, но голова шла кругом, отказываясь подчиняться. Я с трудом держалась ровно, меня шатало из стороны в сторону, запахи вокруг ощущались так остро и болезненно, что вызывали рвотные позывы, оставаться на ногах мне помогала только лишь Аколит, еле видно держа на моем плече свою руку. Ощущение стылой крови жреца на моем теле раздражало, я ощущала себя грязной, почти что опозоренной ею. В больном, истощенном сознании родились безумные мысли содрать с себя одежду, а затем и эту проклятую кожу... Но дернув головой в сторону, я избавилась от них. И это все происходило даже несмотря на то, что Гвин отличилась куда сильнее, делая всю грязную работу и орудуя кинжалом, что превратил жреца в резанные куски плоти. Окропленная алыми брызгами, она стояла рядом, держа в руках опаленный пламенем и покрытый кровью клинок, данный ей юношей, не обращая никакого внимания на замершую толпу, при этом полностью совладав с своим телом, не нуждаясь в поддержке. Всеобщее молчание было вызвано пламенной речью наших наставников, а также подтвержденным вердиктом, который вынесли уже мы. Смерть, я видела отражения страха в глазах собравшихся, они не могли поверить в это, не хотели принимать то, что дети оказались способны на такое. И в то же время, они искали подвох, стараясь найти в нас уязвимости, лживые факты или противоречия, которые дадут им повод обесценить вынесенный вердикт. Тело било судорогой от страха, я устала находиться в центре внимания, желала как можно скорее вернуться в тени, хотя-бы в тень своей собственной наставницы… если это поможет укрыться от взглядов, пожирающих меня снаружи, и вызывающих страхи, что грызут душу внутри. Гвин было явно легче, она озиралась вокруг, словно взглядом уничтожая сомнения наиболее мирских из всех собравшихся, тех, кто вряд ли имел достаточно знаний или чутья, чтобы оценить всю тяжесть произошедшего и то, к чему действия жреца могли привести. Иные… и так должны понять грань дозволенного, ибо покушение на матриарха, попытка остановить божественный замысел... Слишком порочна, чтобы простить подобное.
- Не могу усомниться в ваших словах… но неужели, вы оказались способны на то чтобы… я… С трудом могу закончить эту фразу, прошу прощения. - Отец сделал аккуратный шаг вперед, прерывая нерушимый круг из остальных гостей и родственников, собравшихся напротив нас, словно суд. Его взгляд метался из стороны в сторону, словно потерянный. Я явственно ощущала, как что-то в сердце отца разбилось, руки походили на игрушечные, настолько безвольными казались мне его неясные, словно пьяные, движения и постоянные хаотичные действия, например, попытки постучать о стол, которого рядом не было. Неужели он разочарован? Зол? Я не понимала эмоций Тиера, казалось, что это попросту было смятение, которое и не должно поддаваться логике. Как вообще можно оправдать растерянность или забвение? Но я прекрасно знала, что в своей жизни, отец видел столь многое… что даже удивить отца являлось задачей крайне сложной, на грани невозможного. И я не верила, не верила до последнего, что нам это удалось. Но и осмыслить то, что царило в полузакрытых зрачках моего отца не удавалось, казалось, что он намеренно скрыл свои мысли, чтобы я не могла окунуться в них, понять его чувства. - Допрос проведенный вами имеет под собой действительные обоснования, либо же… мы должны поверить на слово в смертный приговор для жреца?
- Я видела всю его жизнь, от начала и вплоть до этого дня, отец. Я готова рассказать ее, если это позволит дать крепости моему слову и развеять сомнения. Помимо этого… я уверена, что Марк не станет противиться неизбежному, в нем осталось что-то от прошлой жизни. Он осознает, кем стал, дав ему слово… Вы услышите о том что сподвигло его к подобному и чем обернулось в итоге, разумеется, если он способен говорить. - Я поклонилась смотрящим на меня людям, закрывая глаза и пытаясь выкинуть из сознания бессмысленный и тяжкий взгляд отца. Потерянный… он был попросту разбит тем, что видел. Страх и разочарование, я перешла черту, сделала то, что он не желал видеть от своей дочери? Либо же, здесь скрывалось нечто большее, значительно большее? Ведь несмотря на то, что мы смогли обнаружить правду, спасти от ужасной боли Мирен, Тиер не испытывал гордости, которую я ожидала увидеть в отца. Все было сделано так... Чтобы соответствовать справедливости и чести. Жрец оставался живым, оставленный на суд, мы не исполнили приговор, сохранив святой закон справедливости воздаяния, несмотря на то, что Марк не был достоин подобных почестей. Я сделала абсолютно все, чтобы процессия стала… чище перед Ними, светлее и лучше, но по итогу, встречала лишь ужас и страх в глазах людей вокруг. Они даже не знали, что мог сотворить с Марком Аколит, а ведь именно я… Не позволила ему сделать это, не дала растерзать на части, уберегла... И все равно осталась чудовищем. - Помимо этого, наши наставники располагают информацией, которая полностью подтверждает вину Марка. Увы, для него все кончено.
- Это мне решать, когда
