Книга Записки князя Дмитрия Александровича Оболенского. 1855 – 1879 - Дмитрий Оболенский

С.-Петербург, 1-го апреля. «Северный вестник». Сообщают, что при вчерашнем столкновении убит некто Сидорацкий и ранены швейцар соседнего дома и две женщины. Начато следствие.

Телеграмма от нашего корреспондента. С.-Петербург, 2-е апреля.

«Новое время».

«Новое время», исправляя вчерашние свои сведения, сообщает, что ранена не Засулич, а Рафалович. Дело произошло так.

Когда Засулич была посажена в карету, чтобы ехать домой, на козлах поместился некто Сидорацкий, молодой человек 20-ти лет, которого перед тем видели у здания суда в крайне возбужденном состоянии. Едучи на козлах, он махал платком. Когда полицейские жандармы остановили публику, сопровождавшую карету, где сидела Засулич, то к карете подошел жандарм, чтобы открыть дверцу. В эту минуту сидевший на козлах Сидорацкий вынул револьвер и выстрелил. Пуля ударила в каску жандарма и в ней засела.

Тогда Сидорацкий выстрелил второй раз, и пуля попала в стоявшую около кареты женщину — г-жу Рафалович, которая упала. После этого Сидорацкий соскакивает с козел, подбегает к соседнему дому, несколько секунд рассматривает толпу как-то рассеянно и безумно, приставляет револьвер к виску, раздается выстрел, он падает мертвым. При нем найден шестиствольный револьвер, в котором оставалось 3 заряда. Вынутые из раны Рафалович, из каски жандарма, из черепа самого Сидорацкого пули все одного калибра, все, очевидно, выпущены из одного револьвера. Рана, нанесенная г-же Рафалович, оказывается неопасною.

«Голос».

Во время столкновения арестовано несколько человек, утверждают, будто бы аресты продолжаются. Куда уехала Засулич — неизвестно[360].

3-го апреля. Воспрещена розничная продажа за распространение ложных известий «Нового времени» и «Северного вестника».

Правительственное сообщение.

31-го марта, при исходе 7-го часа пополудни, окончилось в С.-Петербургском окружном суде заседание по делу о покушении на жизнь генерала-адъютанта Трепова. Толпа молодежи, собравшаяся на Шпалерной улице, встретила оправданную Веру Засулич сочувственными криками и провожала ее по Шпалерной улице. Близ дома предварительного заключения Засулич поместилась вместе с какою-то женщиной и молодым человеком в карету, приведенную околоточным надзирателем. Толпа сопровождала экипаж, направившийся по Воскресенскому проспекту. Достигнув угла Фурштатской, карета повернула по этой улице, но была остановлена полицией, просившею толпу разойтись и предоставить Засулич уехать. Во время этих переговоров раздались последовательно два выстрела, почти без промежутка, через минуту и третий. Оказалось, что один выстрел пробил каску жандарма, стоявшего около кареты, второй ранил в правую руку мещанку Рафаилову, стоявшую там же, третий убил дворянина Григория Сидорацкого, найденного на Воскресенском проспекте, против дома Шуленбурга, шагах в 20-ти от угла Фурштатской и Воскресенского проспекта. Ввиду сих обстоятельств, судебный следователь 13-го участка г. С.-Петербурга приступил к производству предварительного следствия. Означенным следствием установлены следующие данные: свидетельскими указаниями установлено, что два первых выстрела последовали с угла Воскресенского проспекта и Фурштатской улицы от дома графа Шуленбурга и направлены были в лиц, окружавших карету. Так, по показанию Анны Устиновой-Рафаиловой, слушательницы женских курсов при Мариинском родовспомогательном институте, она была ранена близ самого экипажа. Рядовой жандармского дивизиона Федор Иванович Микулин, каска которого оказалась пробитою, стоял тоже у кареты рядом с полицмейстером Дворжицким и приставом Хоменко с правой стороны кареты, т. е. на пространстве между домом Шуленбурга и экипажем. Остальные жандармы находились на противоположной стороне Фурштатской улицы, около дома Овсянникова, ныне дома Елисеева. Дворянин Григорий Сидорацкий застрелился на Воскресенском проспекте, шагах в 20-ти от угла Фурштатской, пройдя дом Шуленбурга, на глазах у свидетелей — рабочего патронного завода Сергея Владимирова и городового Петрова. Около него найден револьвер системы Смит-Вессон, среднего калибра. Из бокового кармана покойного следователь вынул кобуру от этого револьвера, из кармана — 10 патронов к нему же. В барабане револьвера оказались только два заряженных патрона и 3 пустые гильзы. Доктор Чудновский представил следователю пулю, вынутую профессором Богдановским из правой руки раненой Рафаиловой. К делу приобщена следователем каска рядового Микулина, имеющая значительную вдавленность в гербе, разбитом с левой стороны на полвершка, причем весь передний левый щит герба с левой стороны вогнут внутрь и разбит с края. Сама пуля засела между колпаком каски и медною лапкой арматуры. Врач литейной части, производивший по требованию судебного следователя 13-го участка, в присутствии дежурного ординатора Мариинской больницы Сыренского, судебно-медицинское вскрытие тела покойного Сидорацкого, представил пулю, вынутую из черепа умершего, высказал при этом по данным, обнаруженным вскрытием, следующее мнение: смерть Сидорацкого последовала от огнестрельной раны в полость черепа и повреждения головного мозга. По свойству кожи, которая обуглена в окружности раны, можно предположить, что выстрел был сделан в упор или на очень близком расстоянии. Направление выстрела было не горизонтальное, а снизу вверх. Пули, представленные доктором Чудновским, врачом Горским и засевшая в каске жандарма оказались тождественными как между собою, так равно и с двумя оставшимися в барабане револьвера и десятью пулями патронов, вынутых из кармана пальто Сидорацкого. Карета, в которой сидела Засулич, уехала по Фурштатской тотчас после первого выстрела. Свидетели происшествия удостоверили, что последовали только три выстрела. Толпа начала разбегаться после первого выстрела. Конные жандармы прибыли после окончания происшествия и были отпущены немедленно полицией.

Чтобы понять причину столь безобразного решения суда, а также чтобы понять то сочувствие, с которым часть присутствующей в суде публики приняла оправдательный приговор, и то почти единодушное прославление во всех газетах этого решения, необходимо прочесть во всех подробностях все бывшие на суде прения. Привожу целиком весь процесс как образец, до чего может быть доведен суд, когда реформою его и направлением руководят люди неспособные и неопытные.

Стенографические отчеты[361]. Из одного только чтения стенографического отчета судебного заседания по делу Засулич можно легко себе представить, как сильно и возбудительно должно было действовать на присяжных и на публику все судебное следствие и прения сторон. Но чтение далеко не оставляет того впечатления, какое производит вся живая драма, на суде происходившая. Все было как бы нарочно устроено, чтобы суд над преступницей, покусившейся на жизнь человека, был обращен в суд над возмутительными действиями не только Трепова, но вообще всей полицейской и преследовательной власти. Я пришел в суд довольно поздно, я не слыхал всего судебного следствия, в котором, судя по стенографическому отчету, напечатанному с пропусками, раскрывалась вся безобразная и возмутительная картина тюремного неустройства. Я не слыхал первой половины защитительной речи и аплодисментов публики. Тем не менее, когда я увидел состав присяжных, услышал отказ прокурора возражать на речь защитника и услышал отвлеченно-беспристрастную речь председателя, я, не дождавшись вердикта присяжных, вышел из суда с полным убеждением, что Засулич будет оправдана, и так был в этом уверен, что держал с Димитриевым пари, которое и выиграл. Я был убежден в оправдательном приговоре по следующим причинам.