Книга Новый мировой порядок - Анатолий Уткин

Американские адвокаты «чистого капитализма» пытались учить своих новых российских коллег, но натолкнулись на препятствия, которые трудно охарактеризовать иначе, как цивилизационные. Вот пример их аргументации, совершенно не учитывающей вышеописанной системы собирания властного начала в единую и жестко иерархизированную вертикаль: «Система московитов непродуктивна, она уничтожает равенство (даже перед законом). Ее не поддерживает общество, причем с самого нижнего своего уровня… Она не может быть интегрирована в мировую экономику, не в состоянии экспортировать высокотехнологичные продукты, и сохранит за Россией роль поставщика сырьевых товаров»[917].

Однако убедить Путина (равно как в будущем, видимо, и его преемников) в том, что Россия встала на неверную тропу, трудно не только с помощью простых аргументов западной логики, логических выкладок на западный манер, но и посредством доказательств полезности для страны предлагаемых изменений. Запад считает, что ему следует переделать безраздельно господствующий в России способ политического поведения, основанного на неразрывном взаимопроникновении лести и взяток, отказаться от сугубо декларативной поддержки либеральных начинаний в сегодняшней РФ, предоставив ей щедрую финансово-техническую помощь и нарисовав перспективу возвращения к статусу «сверхдержавы» западным путем, указав при этом на опасности поворота к Московскому Средневековью.

Слишком оторванно от почвы. Мысль о том, что России надо стать средней европейской страной, чужда россиянам по целому ряду причин, среди которых: историческая гордость, неколебимый патриотизм, гигантский географический масштаб страны, обилие природных ресурсов, уровень образованности населения и, главное, неистребимый исторический опыт народа. Запад не поддержал российский капитализм цивилизационно, смирившись с его «дикой» формой и согласившись считать демократией либеральную риторику коррупционеров ельцинской эпохи. Тем самым Запад фактически отказался содействовать «цивилизационной миссии капитала», которую признавал даже Карл Маркс.

Радуясь краху коммунистической системы и считая катастрофу своего геополитического оппонента однозначно благоприятным для себя фактом, Запад принял «демократию», которой заправляли, которой командовал не русский Джефферсон, а буйная ватага коррупционеров, уверенных в том, что их «демократия» приживется в только что разрушенной стране. Сегодня западные специалисты свидетельствуют: общества, подобные российскому, обладающие столь поразительной волей, делают «невозможное возможным», платя при этом огромную цену. В 2001 году уровень самоубийств в

России составлял 42,1 самоубийств на 100 тысяч человек в год (что значительно превышало показатели 1990 года — 26,4 самоубийства на 100 тысяч человек в год). В Западной Европе аналогичный показатель равен 5 самоубийствам на 100 тысяч человек, а в Северной Америке — 4,1 самоубийств на 100 тысяч человек[918].

Судя по всему, лидеры Запада попросту не хотят открывать Путину неприятную для него истину. Ни одна из западных столиц не желает оказаться прямым ментором Кремля в цивилизационных вопросах, ибо это означало бы принятие обязательств, связанных с огромной ответственностью за итоги российских реформ. Следуя такому пути (в 90-е годы) без учета состояния общества, Запад скоро разочаровался в результативности собственных усилий и не захотел оказывать России более существенную помощь. А сегодня он уже и на деле утратил подобные возможности. Западные лидеры предпочитают просто петь гимны глобализации, сближению, прелестям совместного разрешения проблем, вашингтонскому консенсусу. Менее всего «восьмерка» хотела бы предъявлять Путину жесткие претензии. Она не рискует каким-либо неаккуратным или непродуманным шагом спровоцировать отчуждение России в ситуации бурного усиления самостоятельности Китая.

И все же могучая Россия страшит Запад. В США все громче слышны голоса тех, кто предостерегает: «Россия устремилась к структурной военной реактивации советского типа, которая приведет к полномасштабной милитаризации в качестве главного приоритета, к восстановлению прав государственной собственности, возвращению нации «назад к будущему». <…> Возвращение России в виде «московской сверхдержавы» угрожает мировой дестабилизацией»[919]. Другие считают, что еще не все потеряно. Внушительная часть американских специалистов по России полагает, что можно опереться на Путина и его возможного преемника в том, что они называют продолжением «петровской вестернизации», благотворной даже в условиях ослабления страны.

Как не поверить в лучшее, если президент Путин открыто выступил за «главенство закона», за введение в торговый оборот земли, за построение современной банковской системы, за цивилизованное управление крупными корпорациями, за антитрестовское законодательство, за умеренный федерализм, за национальные проекты. Подобные инициативы Кремля успокаивают смутившихся аналитиков США и вселяют в них надежду на возможность «вернуться на почву здравого смысла» даже там, где эта почва весьма зыбка, — в России.

Окажутся ли указанные основания для подобных упований сильнее очевидной склонности России к традиции, авторитаризму, государственным привилегиям? За океаном полагают, что огромная пропасть между внушительным потенциалом России и реальными практическими шагами по его использованию сохранится еще долго. Думается, что после 2008 года новая реальность — национальные проекты — окажутся способными сдвинуть проблему с мертвой точки, если только отношение к ним будет серьезным, а не декоративно-популистским.

Последний элемент могущества. Через несколько лет личный состав американских вооруженных сил будет втрое превосходить аналогичный показатель российской и китайской армий. Столь же значительным станет разрыв и по показателям оборонного производства. Как уже говорилось, стоит американцам удвоить долю военных расходов в своем бюджете, Россия окажется в весьма сложном положении.

И все же, по мысли американских экспертов, «московитский» режим может на какое-то время оказаться полезным для России, фактически не имеющей сегодня военных союзников. (Когда-то, между Иваном Великим и Петром Великим слабеющие Швеция, Польша и Оттоманская империя невольно прикрывали Москву от Запада. Однако не приходится рассчитывать на то, что Путин сможет обеспечить технологическую революцию и в долгосрочной перспективе — а ведь только она может обеспечить прогресс на бескрайних просторах.

Если успех экономических, политических и военных реформ Путина, направленных на сближение с Западом, весьма сомнителен, то обновление военно-промышленного комплекса, напротив, видится американским аналитикам начинанием, вполне реалистичным и имеющим значительные шансы на полномасштабное осуществление. России не привыкать к концентрированию ресурсов и человеческого потенциала в деле обороны. На протяжении XX века страна успешно укрепляла свою обороноспособность, и сейчас нет оснований сомневаться в том, что она снова сможет мобилизовать свои ресурсы в этом направлении.