Книга Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа

мучицы, из озимой и яровой пшеницы. А какого только нет винограда! Тут и байдера, и кишмиш, и черный, и белый, и красный виноград, и дамские пальчики, и каберне, и мускатная тамянка, что пахнет ладаном, и станешина с крупными черными косточками.

Ц а р и ц а. Ты дашь мне спокойно поесть или будешь так целый день бубнить у меня над головой?! Ну и дурной же народ! У меня в заду больше ума, чем у вас в головах у всех вместе.

Б о ж и н. На здоровье, Царица. Расти большая, и чтоб поскорее на свет родились царевичи.

Царица ест.

Т о д е. Царица, женщина в твоем положении должна быть осторожной, потому что ее подстерегают многие опасности — и когда она ест, и когда на людей глядит, и когда тела своего рукой касается; когда замахнется на кошку или собаку, да и во многих других случаях. Например, когда ест сливы, черешню, яблоки, каштаны или еще что-то похожее… Пока она на сносях — нельзя ей во время еды к самой себе прикасаться, иначе на том самом месте, которое она задела, — только не у нее, а у ребенка — отпечатается или яблоко, или каштан — все, что она в это время ела. И будет у ребенка, когда он родится, пятно на теле.

Ц а р и ц а. А у тебя, Тоде, хоть ты и мудрец, не все дома. Винтика у тебя в башке не хватает. Похоже, голова твоя росла на бахче рядом с тыквой. Если ты слывешь мудрецом, ну и мудри среди этих простофилей, а мне мозги вправлять нечего, слышишь!

Царица сыта. Она в благодушном настроении.

Незаметно входит  Я н е.

Н а р о д (поет).

Чудо-красавица наша Царица, наша Царица.

Ясна, как солнышко, и белолица, и белолица.

Очи ее, словно спелые вишни, спелые вишни.

Золотом чистым наряд ее вышит, наряд ее вышит.

Ц а р и ц а. Эй, ты, Димче! Кузнец, а ты мне что нынче приготовил? Дай сюда, погляжу.

Д и м ч е. Новые колечки, Царица, пряжки, перстни, серьги, застежки, браслеты из чистого серебра, цепочки для часов, филигранные украшения для ятаганов, кольчатые — для ружей, разные табакерки. Много пришлось попотеть, пока все это наделал. Но только бы ты была жива и здорова! Сделал я еще много и других вещиц: джезвочки для кофе и для него же коробочки, кружки и кружечки, кувшины и кувшинчики, подсвечники и лампочки, даже такие, что горят на олифе. Херувимчиков наделал для деревенских церквей, кресты, паникадила разноцветные и много другого. Только бы бог был к нам милостив и появились бы царевичи. Я и им сделаю крестики, что, бишь, еще, и короны и множество разных вещичек, которые могут им пригодиться.

Ц а р и ц а. А я вот сейчас как двину тебе по лбу — звезды из глаз посыплются. Обезьяна тупая! Медные кувшины да кувшинчики, кружки да кружечки! А где золото, золото где? Я царица или кто я, по-твоему? Все вы зазря топчете эту землицу. Бездельники вы здесь все, бездельники и дураки! И тыквы у вас на плечах совсем пустые.

Н а й д е. Не надо так, Царица! Не бери греха на душу!

Ц а р и ц а. Заткнись, ты, балда! У тебя в голове мушиный рой. Подойди сюда! Ну как?

Н а й д е (смотрит ее живот). Все идет хорошо, Царица, не беспокойся.

Ц а р и ц а. Только ослы не беспокоятся, скотина ты тюкнутая! Все будет как надо?

Н а й д е. Все будет хорошо, Царица!

Ц а р и ц а. Ты одно и то же твердишь, лекарь, а вот уже пошел девятый год, а дело ни с места.

Н а й д е. Скоро разрешишься. Слышно уж в утробе. Ножками шевелят.

Ц а р и ц а. Шевелили и в прошлом году.

Н а й д е. Шевелили, это правда.

Ц а р и ц а. И в позапрошлом шевелили.

Н а й д е. Шевелили, но не так. В этом году совсем хорошо шевелят.

Ц а р и ц а. Давно бы уж пора.

Н а й д е. Не обычные это, так скажем, дети, Царица, чтобы появиться им на свет через девять месяцев. Эти родятся со звездой на лбу. Станут они нашими царевичами.

Ц а р и ц а. Будь по-твоему, пусть только родятся.

Н а й д е. Эх, Царица, если б я их носил, давно бы уж они божий свет увидали. Надо бы их подогнать, если сами не хотят!

Ц а р и ц а. Может, и так, да кто знает, сумеешь ли ты их вытащить.

Н а й д е. Извини, Царица, и подвинься. Это я-то, да не сумею вытащить дитенка?! А кто молодухе Лякайде вырезал шишку на шее? А кто сыну Црвенковых залечил язвы на ногах? Кто у маленького турчонка Юсе заговорил золотуху на шее, кто Ангелке из Белой Церкви снял бородавку с губы, так что стал я ему как брат родной. Вылечил я и раненого Божина Скоича из села Лажани и мельника Насима из Крушева: нос-то у него совсем было провалился из-за сифилиса, а я его вылечил и нос ему приделал серебряный. Да он и сейчас живехонек, да и Божин жив, тот, в которого разбойники всадили две пули, и я вытащил из него пулю в девять граммов. Ну хотите — могу продолжить. Сколько у меня волосин на голове, столько больных и раненых я вылечил.

Ц а р и ц а. Тебе, лекарь, не поможет волосня густая, когда у тебя голова пустая. Не долго уж ждать конца и тебе и твоей глупости.

Я н е (громко поет).

Колядочка, колядубка,

Сизокрылая голубка.

Прилетела во двор

Из-за синих гор.

Снимай пену с водицы —

Нам на ужин сгодится,

Потому что курочка моя

На царицыном дворе умерла.

На нее царица наступила

И ей животик раздавила.

Курочка кудахтнула разок

И вытянула носок.

Ц а р и ц а. А, это ты, Яне? Что горло дерешь, будто на ярмарке? Что это за песня?

Я н е. По погоде и одежка. По медведю и рогатина. По святому и тропарь. По человеку и песня.

Ц а р и ц а. Лучше бы взялся за какое дело. Ты дубина или чурбан.

Я н е. Бывает, Царица, капитан умен, да корабль вверх дном. Умный — надёжа, да поплатился кожей.

Ц а р и ц а. Поплатишься и ты головой, коли нет в ней ни зернышка здравого соображения.

Я н е. Как нет, Царица? Есть! Только зернышки еще не проросли.

Ц а р и ц а. Много ты знаешь. Не гоже овце от стада отбиваться, волк сожрет.

Я н е. Что из того, если и сожрет? Мир-то не из-за меня пропадет. Он и так на ладан дышит.

Ц а р и ц а. А что этому миру мешает, скажи, если понимаешь.

Я н е. Видишь вон ту гору, Царица? Видишь — что там? Ну вот, это ему и мешает. Там есть кое-кто. Змей там, Царица!

Ц а р и ц а. Ты сначала о себе подумай, а потом берись