Книга Приключения капитана Коркорана - Альфред Ассолан

Итак, англичане, будучи людьми очень рассудительными и очень предусмотрительными, как истые джентльмены, и признающие свою шкуру в глазах Вечного существа гораздо более дорогой, чем всех других существ человеческого рода, так вот эти господа англичане и придумали, когда они отправляются на охоту или на прогулку помимо корнака[4] сажать на круп слона, позади себя, какого-либо жалкого туземца, которому и предстоит сделаться добычей тигра или иного хищника. Было бы несправедливо, так они рассуждают, чтобы кровный джентльмен подвергался риску быть сожранным, как какой-либо жалкий туземный нищий, и, надо полагать, что божественное Провидение именно с той целью создало жалких туземных бедняков, чтобы они были пожираемы вместо джентльменов. Не правда ли, дорогой друг мой, что это великолепное рассуждение, и даже вы должны быть довольны, что этот сидящий за спиною парень вместо вас послужит бифштексом тигру?

— Нисколько. Могу вас уверить, что я его попрошу немедленно слезть и отправиться в Бхагавапур самым кратчайшим путем. Если мне предназначено послужить кому-либо пищей, человеку ли или зверю, то надеюсь, что это может случиться только после отчаянного сопротивления… Однако что все это значит? — озираясь, прервал себя капитан.

И действительно, слоны подняли хоботы и выказывали признаки сильного испуга. Вскоре корнаки заявили, что не в силах более с ними управиться.

— Это значит, — отвечал Голькар, — что близко от нас в тростнике скрывается нечто, что мы еще не видим, но, очевидно, нечто крайне опасное, судя по страху наших слонов. Будьте наготове, капитан, и зорко смотрите вокруг себя.

В тот же момент лошади яростно стали на дыбы и сбросили нескольких всадников из отряда, а слоны, несмотря на все усилия корнаков, убежали.

Оказалось, что виною всего этого беспорядка была Луизон. Она мчалась полным галопом, перескакивая рвы, изгороди, кустарники, и летела со скоростью паровоза на полных парах.

При виде тигрицы все держали наготове ружья, но Коркоран успокоил их, сказав:

— Ничего ровно не бойтесь! Это моя дорогая Луизон… Никак это вы, сударыня! — сказал капитан, глядя на тигрицу взором, который хотел сделать очень строгим. — Позвольте узнать, что вам здесь нужно?

Луизон ничего не отвечала, но очень выразительно шевелила хвостом.

— Да, да, я хорошо это понимаю! Вы соскучились во дворце… и вам угодно было поохотиться на носорога. Ну, смирно, Луизон! Я не люблю этого фамильярного обращения, когда вы должны чувствовать себя кругом виноватой. Хорошо! Можете оставаться с нами на охоте, но смотрите, будьте смирны и старайтесь никого не пугать!

Восхищенная этим позволением и таким благоприятным приемом, Луизон весьма скоро добилась прощения за свое внезапное прибытие и в самое короткое время сделалась близкой приятельницею Голькара, как людей, так и животных, а может быть, это только казалось, а, в сущности, никто не осмелился выразить ей свое искреннее чувство, а именно что каждый из них был бы рад знать, что она заперта в хорошую, прочную клетку за тысячу миль от Бхагавапура.

Вскоре после этого крики загонщиков возвестили о находке следов носорога и о том, что это животное появится по тропинке, у входа к которой находилось несколько охотников и между ними Голькар и капитан Коркоран.

И действительно, через несколько минут появился носорог, преследуемый бросавшими в него камнями загонщиками. Несмотря на то что эти камни были очень большими, они отскакивали от толстокожего, как шарики из хлебной мякоти от солдатской каски. Он приближался мелкой рысью, нисколько не взволнованный или испуганный значительным количеством противников.

— Внимание! Приготовьтесь! — сказал Голькар. — Единственное место, в которое он может быть ранен, это ухо и глаз, да и то надо попасть сбоку, а прямо против вас все прикрыто непроницаемой кожей.

Едва он произнес эти слова, как раздался общий залп. Более шестидесяти пуль разом попали в животное, нисколько не затронув и не причинив ему ни малейшего вреда. Один только Коркоран не стрелял и, как оказалось впоследствии, отлично поступил, сберегая выстрел.

Наконец носорог, раздраженный этими выстрелами, поднял голову и, бросившись с ужасающей силой и поразительно быстро на слона, на котором сидел Коркоран, хватил это животное рогом. Удар был так силен, что раненый слон зашатался, но все же попытался захватить своего противника хоботом и, подняв его от земли, разбить его об утес или об дерево. Но быстрый носорог увернулся и другим ударом рога под самое сердце слона свалил последнего, упавшего тяжело на землю, как вырванный с корнями дуб.

В тот же момент носорог, высвободившись из хобота противника, бросился на Коркорана, опрокинутого вместе со слоном. Животное намеревалось ударить капитана рогом, и положение его было ужасное. Самые храбрые охотники не решались приблизиться, а Коркоран, запутавшийся ногою в сбруе слона, не мог встать быстро на ноги.

— Ко мне, Луизон! — крикнул Коркоран.

Но, по счастью, тигрица не находила нужным ждать этого призыва. Она следила за охотой взором любителя и имела такой вид, будто явилась сюда для обсуждения и оценки ударов. Она ранее призыва заметила опасность, в которой находился ее друг, и одним прыжком бросившись к носорогу, кружилась около него, пока ей не удалось схватить носорога за уши, удерживая его, несмотря на все его усилия, почти неподвижным. Благодаря этой быстрой помощи Коркоран получил возможность высвободить ногу и стоял уже на ногах против врага.

— Браво, моя Луизон! Держи его покрепче… так, совершенно так!.. Погоди! Дай-ка мне разыскать подходящее, уязвимое место!.. А! Вот оно.

В тот же момент дуло ружья он всунул в ухо носорога и выстрелил. Животное, смертельно раненное, в страшной конвульсии сделало отчаянное усилие, отбросившее Луизон на расстояние пятнадцати шагов, прямо на плечи одного из охотников. В то же мгновение носорог пал мертвым.

— Мой дорогой гость, вам изумительно везет! Счастье вас никогда не покидает! Я отдал бы половину моего государства за обладание таким преданным, верным, храбрым, а также изумительно ловким другом, как ваша Луизон… На сегодня охота окончена. Завтра, быть может, мы вам найдем что-либо получше… А теперь скорее, в обратный путь!

Подняли носорога, поместили его в телегу и поехали в Бхагавапур.

Тем временем Луизон принимала выражения благодарности своего господина и веселыми прыжками доказывала как рада, что ей удалось спасти его.

Однако возвращение не было так весело, как предполагалось. Каждый ощущал какое-то смутное предчувствие чего-то недоброго, даже какого-то большого несчастья. Коркоран в душе упрекал себя в том, что он согласился поехать на охоту, а Голькар еще более упрекал себя за то, что предложил эту охоту, и оба они опасались за Ситу.

Вдруг на расстоянии полмили от Бхагавапура, с высоты холма, откуда видны были долина Нербуды и город, заметили густой дым, поднимавшийся из предместий, и слышен был глухой и отдаленный гул артиллерийских орудий и ружейных выстрелов, а также доносились крики женщин и детей.