Книга Книга ароматов. Доверяй своему носу - Любовь Деточкина

Марья Ивановна селя рядом, вновь ловя себя на мысли, что крайне не любит травяной чай Зинаиды, однако к нему прилагалось печенье и румяный, только что пожаренный хворост, что в целом компенсировало отвратительный вкус самого чая.

– Я тут приглядела местечко, – начала Зинаида.

«Только не это опять», – подумала Марья Ивановна.

– Угловое, там такой шикарный дуб, – продолжала Зинаида.

Марья Ивановна взяла хворост и начала им преувеличенно громко хрустеть.

– Ты слушай внимательно, тебе же мою последнюю волю исполнять, – обратила внимание Зинаида.

Марья Ивановна закатила глаза. Последняя воля Зинаиды менялась каждую неделю. Поначалу Марья Ивановна очень ответственно все внимала и даже записывала, но уже к двадцатому или тридцатому сценарию будущих похорон Зинаиды плюнула и не запоминала специально ни единой детали. Она даже питала странное желание помереть первой, как бы назло замучившей этой темой подруге.

– Так вот, завтра приходи к девяти, а лучше к семи утра, поедем, я тебе все покажу, – довольно объявила Зинаида.

– Доставай наливочку, – печально ответила Марья Ивановна, понимая, что тема не закрыта и весь вечер будет посвящен тонкостям погребения.

Зинаида вынула из серванта бутылку темного стекла и маленькие рюмки. Долго возилась с крышкой, потом налила полные до краев рюмки и, подняв свою, сказала:

– За долгую жизнь!

Зинаида, не чокаясь, залпом осушила рюмку и поспешила налить следующую. Марья Ивановна понюхала настойку, в который раз умилилась, что хоть что-то Зинаиде удается, выпила все маленькими глоточками.

– Так вот, – закидывая в рот вторую рюмку, сказала Зинаида.

– Квартиру думаю продать, – перебила ее Марья Ивановна, делая ставку на свою коронную тему.

– Место-то выкупить сейчас надо, – не успев обдумать сказанное Марьей Ивановной, выпалила Зинаида.

Потом, осознав свой промах, налила в обе рюмки наливки, и произнесла:

– Ты опять за свое?

– Ну, а что? Зачем мне такая большая. А так я ее продам и куплю, скажем, в пригороде, там разницы будет ого-го, я на эти деньжищи-то, – дальше она замолчала и задумалась.

– Что ты на эти деньжищи? В гроб меня раньше времени загонишь? Как я тут без тебя одна буду?

Зинаида громко шмыгнула носом, выпив свою рюмку, достала из тумбочки согревающую мазь и растерлась ей. Теперь плакать захотелось и Марье Ивановне. Несмотря на цветочный запах, мазь обладала каким-то невыразимо печальным акцентом.

– Куда ж я от тебя-то, – не выдержала Марья Ивановна и в рыданиях обняла Зинаиду.

– Давай тебе наоборот поближе ко мне вариант найдем, – вырвавшись из объятий, сказала Зинаида и притащила кипу газет.

Весь оставшийся вечер они читали объявления, обсуждали варианты и строили планы на совместные походы на рынок. К ночи выяснилось, что Марью Ивановну лучше уложить на диване в зале, чем отпускать одну на последний трамвай. Однако за просмотром старой комедии они обе раскатисто захрапели до утра.

Ноты: настой валерианы, корвалол, сырость, дуст, подкисшие фрукты, горячая медь, травяной чай, бензоин, гелиотроп, береза, самогон, амбра.

Giorgio Beverly Hills So You

Лес шумел, шевеля огромными лапами сосен. Намечалась гроза. Дарон курил трубку, расположившись в кресле. Мишель нервно бегал по комнате, не в силах найти себе занятие. Я читал. Наверно раз в двадцатый, перечитывая старые строки на уже давно мертвом языке.

– Я все же думаю, что Матеус имел ввиду камфору, – очень ровным голосом сказал я, чтобы никто не заметил, насколько я сомневаюсь.

– Тем лучше, а то у меня совсем нет желания добывать неведомо где лист, чего ты там говорил, – сказал Дарон.

– А вдруг не камфора? – срывающимся на высокие ноты голосом, спросил Мишель.

– Значит не камфора, соберем все заново, – устало ответил за меня Дарон, которому уже надоела паника Мишеля.

– Да, но потеряем неделю, а там может, и два месяца, я вот не уверен в точности расчетов Лунной карты этим профаном, которого вы называли астрологом, – не унимался Мишель.

– Можно я его пристрелю? – спросил Дарон.

– Нельзя, – серьезно ответил я.

– Он все равно воскреснет, – тихо и как-то зло сказал Дарон.

– Воскреснет, воскреснет. А знаешь… – начал я.

– Даже не думай! Я в ящике больше не поеду! – перебил меня Мишель.

– Ладно, – согласился я.

Мишель смирно сел на диван.

– Значит, камфора, березовый сок, смола дерева Йоль, перец, кардамон, мускатный орех, пчелиный воск – стал перечислять я ингредиенты.

Мишель налил стакан рома и выпил его быстрыми глотками, как воду.

– А ты уверен, что он не был шутником, этот Матеус, это ж чертов кекс? – спросил Дарон.

– Вот и проверим, – ответил я.

– А нельзя ему просто позвонить? – спросил Дарон.

Я внимательно посмотрел на него.

– В спячке он, – ответил я.

– Прости, это он так на меня влияет, – сказал Дарон, кивая на Мишеля, который допивал из горла бутылку рома.

К ночи я смешал все составляющие и упаковал банку с мазью в сумку. Мы сели в машину и к рассвету были в аэропорту.

Дождавшись, когда из туалета выйдут посетители, Дарон закрыл дверь, и мы по очереди обмазались мазью.

– Если не сработает, я сам разбужу этого Матуеса, – злобно говорил Дарон, и у него показались клыки.

– Дарон! – строго окликнул я, и он быстро убрал растущие клыки.

Мы вышли из туалета и направились на посадку.

– Если что-то пойдет не так, даже не вздумай всех перекусать, как в прошлый раз, – в полголоса говорил я Мишелю.

– Я спокоен, – ответил он.

Мы прошли стойку регистрации и направились к сканерам досмотра. Первым пошел я. Проходя через рамку, я внимательно наблюдал за реакцией оператора, и она крайне порадовала меня. Он увидел стандартную картинку, такую же, как тысячу раз в день, когда обычный живой человек проходит досмотр. Мы сели в самолет. Мишель непрерывно улыбался. Самолет взлетел, и я отстегнул ремень безопасности.

– Теперь мы можем их всех съесть, – сказал Дарон, наклонившись близко к моему уху.

– Мне не нужна слава психованного Томаса, я просто хочу комфортно добраться до Бали, – ответил я.

– Позагорать, – протянул Мишель.