Книга Реки счастья - Йунус Дидар

— Да, но Избранный то только один, — сказал Киса Воробей, — он может и дойдёт, а про остальных в пророчестве ничего не было.

— А мы — герои, которые отправились вместе с Избранным совершать подвиги, а герои иногда попадают в плен, но спасаются благодаря благоприятному стечению обстоятельств.

— Что ж, молись, чтобы это стечение обстоятельств случилось прежде, чем нас зарежут как баранов.

— Всё будет хорошо. Истории о героях всегда заканчиваются хорошо.

— А тебе не приходило в голову, что истории рассказывают только те, кто остаётся в живых. Те, у кого закончилось плохо, просто не могут об этом рассказать. Кто спасёт нас здесь, в Тартаре?

Не успел Киса задать вопрос, как появился караван-призрак. Сначала появились лишь неясные очертания людей на верблюдах. Когда караван приблизился, стало понятно, что это не совсем люди. Они были похожи на ожившие каменные статуи с красными глазами.

— О, посланцы Огненной Орды, примите нашу жертву! — торжественно изрёк Одержимый, склонившись перед всадником, возглавлявшим караван.

— Отвали, — ответил всадник.

— Не отвергайте нашей жертвы!

— Да, да, да! Не отвергайте! — вмешался Поэт.

— Ты что творишь! — воскликнул Киса.

— Твор-ришь! — заорал попугай.

— Это же Летучий Тартарец, — пояснил Поэт, — Послушайте, ребята, вы же вроде как прокляты, если я не ошибаюсь. Мы можем помочь. У нас есть Мессия. Он может избавить от проклятия. Заберите нас у этих ненормальных, и мы обо всём договоримся. Вы ведь хотите, наконец, обрести покой, господин Маннелиг, если не ошибаюсь?

— Мессия говоришь? Где он?

Поэт указал на Алау-султана.

— Какие ваши доказательства?

— У него есть Нэглинг, меч Алаухана.

— Мессия нам нужен. Мы принимаем жертву.

Довольные начинающие маджнуны освободили пленников, вернули верблюдов и пошли по своим делам.

— Так значит ты Мессия, — обратился к Алау-султану один из настоящих маджнунов, — ну, давай, делай дело.

— А что делать то?

— Как что? Избавляй меня от проклятья.

— А как это делается?

— Что значит как? Кто тут Мессия? Я или ты?

— Проклятье то твоё. Откуда мне знать, как от него избавляться?

— Ты же Мессия. Ты должен знать. Или мне лапши на уши навешали? Попробуй прикоснуться ко мне. Не помогает. Давай двумя руками. Нет? Глаза такие же красные?

— Да.

— Попробуй водой побрызгать. Ничего не получается? Чёрт! И что теперь делать? Ещё тысячу лет мотаться по пустыне? Капитан, чёртов Мессия ни черта не помог!

— Нехорошо получается, — сказал Маннелиг, — Так вы не знаете, как избавиться от проклятья. А что вы вообще здесь делаете?

— Мы идём к Горе, чтобы убить Сурта. Но мы не совсем уверены, что знаем дорогу.

— Я знаю, где это и пойду с вами. Может быть, проклятье потеряет силу, если ифрит умрёт.

— Может и не сработать, капитан.

— Ты такой умный? Что ты предлагаешь делать? Нам всё равно делать нечего. Скитаемся по пустыне век за веком. Скука смертная. Пора завязывать. Да. Идём к Горе. Мессия убьёт Светлого Властелина, и уж если это не поможет…

— Послушай, а почему ты сам не убил ифрита? Ведь у тебя было время.

— Я вроде как не могу этого сделать. Это он превратил меня в маджнуна. Кто-то другой должен убить его. Только так я смогу освободиться. Хотя был ещё один вариант. Мне нужно найти девушку, которая меня полюбит, чтобы снова стать человеком.

— И в чём проблема?

— В чём проблема? Ты посмотри на меня: сверкающие красные глаза и немного окаменевшее тело. Но есть ещё кое-какие обстоятельства. Проклятье не позволяет мне войти в оазис, а в пустыне, сам понимаешь, народу немного. Разве что самки ящериц.

— А по-моему народу тут разгуливает больше, чем должно быть в Тартаре. Это же страшная бездна, а народу больше, чем на Пути Пряностей. Капитан Ахав ищет Белого Червя, Одержимый эволюционирует в маджнуна, Летучий Тартарец.

— Да. Людей многовато, но какого они пола? И у всех, кто здесь разгуливает с головой не всё в порядке.

— Ты уверен?

— Уверен. Человек, у которого всё в порядке с головой не станет здесь разгуливать. Так, стало быть, идём к Горе? А деньги у вас есть? — спросил Маннелиг.

— А зачем они героям, идущим в Тартар?

— Я так понимаю, денег у вас нет. Даже если ты — герой, идущий в Тартар, деньги могут пригодиться, и случится это быстрее, чем думаешь. Ну, ладно. Думаю, тринадцать монет для вас у меня найдётся. Когда столетиями мотаешься по пустыне хочешь не хочешь кое-какие сбережения появляются. Заброшенные храмы, и всё такое прочее.

— Но зачем нам деньги?

— Вы когда-нибудь слышали о Мосте Тролля? Исчезли империи, опустели города, сады превратились в пустыню, а Мост остался. Остался и Тролль, который, гад такой, продолжает брать плату за проезд. Кстати, какой сегодня день недели?

— Воскресенье.

— Тогда нужно торопиться. Завтра Тролль нападёт, а сегодня может и так пропустить, за плату, разумеется.

— Его настроение зависит от дня недели?

— А как же? Поэтому пройти Мост надо сегодня. По понедельникам и люди то не очень добрые, а во что понедельник может превратить Тролля? Вам лучше не знать.

Глава 12

Весь день они ехали очень быстро. Ехать быстрее на верблюде по пустыне просто невозможно. После нескольких часов перемещения вверх-вниз по дюнам Поэту стало казаться, что он начинает страдать пустынной болезнью. Под вечер путники добрались до моста, соединявшего берега, давно высохшей реки. Однако мост всё ещё был необходим, потому что берега были настолько крутыми, что спуститься с одного и подняться на другой, не свернув при этом шею, было непросто.

— Ау! Тро-олль! Ты где, дорогой? — Прокричал Маннелиг, сложив ладони рупором, когда путники остановились у моста.

— Я здесь, — донёсся голос из-под земли.

Маннелиг огляделся:

— Да где здесь то?

— Под мостом.

— Ты ведь не собираешься на нас нападать? Сегодня воскресенье, Тролль.

— Не собираюсь.

— Тогда зачем ты забрался под мост?

— Жарко наверху.

— Так, как? Ты поднимешься, или нам спуститься?

— Уже почти вечер, становится прохладней. Можно и подняться, но лень. Спускайтесь ка ребятки.

Тролль был чем-то похож на Маннелига. Он тоже был слегка окаменевшим, и глаза были красными. На этом сходство заканчивалось, и начинались различия. Тролль был больше и сильнее. Намного больше и намного сильнее, а ещё у него был мост.