Книга Лукреция Борджиа - Женевьева Шастенэ

На обратном пути непременно мчались галопом по виа Аппиа. Вдали виднелись рыжеватые развалины — одинокие свидетели иной цивилизации, осыпающиеся колонны, вереницы каменных столбиков, а потом взору открывался Рим с его округлыми холмами, смутными очертаниями Палатина и розоватыми в утренних лучах крепостными стенами.

Провокация со стороны неаполитанского короля вынудила папу ускорить осуществление матримониальных планов: Ферранте, опасаясь брака Лукреции и племянника Лодовико Моро, отправил письмо его двоюродному брату, королю Испании, в котором он ставил в вину святому отцу, что тот «не проявляет никакого почтения к занимаемому им престолу. Единственная его цель — любой ценой возвысить своих детей. Все, что он ни делает, он делает скрытно и обманным путем».

Эти обвинения, ставшие известными в обществе, сильно раздражали Александра VI, однако гораздо больше его беспокоило постоянное присутствие армии неаполитанских кондотьеров, находившихся в опасной близости к Папскому государству. Укрепленные замки Черветери и Анавиллара, находившиеся в руках Вирджинио Орсини, представляли для него угрозу. Чтобы разжать их тиски и укрепить союз с Венецией, Сиеной, герцогом Феррары и маркизом Мантуи, который создавали Лодовико Моро и кардинал Асканио, чтобы с их помощью собрать необходимые воинские силы и отобрать у семейства Орсини их недавние приобретения, Александр VI решил более не медлить и укрепить союз с Миланом, соединив узами брака Лукрецию и Джованни Сфорца. «Есть три особенно трудных дела, — говаривал Франческо Сфорца, двоюродный дедушка жениха, — купить вкусную дыню, выбрать хорошую лошадь, найти достойную жену. Если ты хочешь сделать какое-то из них, уповай на Господа, натяни на глаза шапку и положись на случай». Итак, Лукреция стала центром политической борьбы, ей дан в женихи принц-сюзерен из могущественного рода, имеющий надежную поддержку.

Джованни, будущий супруг, уединился в Пезаро, оставив указание вести дела своим покровителям.

2 февраля 1493 года брачный контракт подписан в Ватикане в присутствии посла Милана и доверительного лица папы. Николо да Саяно, уполномоченный, присланный Джованни, представляет его интересы. Лукреция получает в приданое 31 тысячу дукатов, да еще на 10 тысяч дукатов одежды, драгоценностей и движимого имущества: все это должен передать ее брат Хуан от имени их старшего брата Педро-Луиса, первого герцога Гандийского. В присутствии нотариуса, а не священника Николо да Саяно надевает обручальное кольцо на безымянный палец невесты, «потому что в этом пальце есть вена, ведущая прямо к сердцу».

Будущий супруг, рожденный вне брака, как и Лукреция, был сыном Костанцо Сфорца, графа Котиньоле, сеньора Пезаро. Он отличился, будучи кондотьером на службе у венецианцев. Сикст IV, а затем Иннокентий VIII помогли ему удержать его земли. Его супруга Маддалена Гонзага, сестра маркиза Мантуи и герцогини Урбино, умерла в родах 8 августа 1490 года. Этот двадцатишестилетний вдовец считался умным и образованным, хотя ему присущи были тщеславие и корысть, а воспитание не смогло смягчить его несдержанный и обидчивый нрав.

Если бы Лукреция могла высказать свое мнение, то она, вероятно, не выбрала бы в спутники жизни человека вдвое ее старше, чья репутация вряд ли вызывала у нее восторг. Джулия Фарнезе, которая в ту пору еще не была любовницей папы, рассудительно заметила: девочке пора входить в мир взрослых. В любом случае жизнь Лукреции менялась. Отец только что подарил ей дворец Санта-Марияин-Пор-тику, здание, недавно построенное епископом Тускулума, кардиналом Дзено, возвышавшееся слева от базилики Святого Петра на том самом месте, где позже Бернини построит свою колоннаду.

Адриана Орсини управляла домом своей племянницы, Джулия помогала ей в качестве придворной дамы, а новенькая, Пентесилея, служила экономкой. Этот дом за несколько месяцев превратился в место светских встреч, где собирались вместе посланники государей, например, Андреа Боккаччо, прибывший просить о кардинальской шапке для Ипполита, второго сына герцога д'Эсте, которому Лукреция сказала: «Невзирая на его юный возраст [ему было четырнадцать лет], мы сделаем его кардиналом», — дамы из аристократических семейств, родственники, друзья и всякого рода льстецы. Адриана руководила этими приемами так умело, что ее опекой никто не тяготился.

Благодаря своей испанской словоохотливости, эта любовница-жена умела создать вокруг себя теплую и внешне беззаботную атмосферу. Что касается Чезаре, то он по возвращении в Рим охотно бывал у сестры. Посол Феррары описал его в письме, которое он отправил герцогу Эркуле после своего визита 17 марта J 493 года к сыну папы, в ту пору семнадцатилетнему.

Я встретил Чезаре в его доме в Транстевере, он собирался ехать на охоту и был одет в светский костюм, облачен он был в шелк и при оружии. На нем была простая шапочка, прикрывающая тонзуру, как у обычного церковного служащего. Мы ехали верхом и держались рядом. Я с ним довольно близко сошелся. Он наделен умом широким и обладает прекрасным характером. Его внешность выдает в нем сына великого властителя. Ему свойственна жизнерадостность, все для него — праздник. Он благопристоен и, безусловно, производит гораздо лучшее впечатление, чем его брат герцог Гандийский. У него никогда не было желания иметь духовное звание, однако его бенефиций приносит ему более 16 тысяч дукатов доходу.

Посол Феррары намекает здесь на то отвращение, которое Чезаре питал к монашескому платью, надетому на него по приказанию отца. Хоть он и был в сане архиепископа, но принял только обычное пострижение и впоследствии получал только младшие церковные чины. Это позволило ему оставить духовную карьеру ради создания семьи.

Среди лиц, гостивших в Риме, находится в ту пору наследный принц Феррары Альфонсо, которого его отец отправил, чтобы препоручить свое государство папе. Принца приняли с почестями и поселили в Ватикане, так как он был крестником Его Святейшества. Глава семьи д'Эсте, разумеется, был тронут такими знаками внимания к его сыну, о чем свидетельствует следующее послание: Святейший Отец и Господин

Целую ноги Вашего Святейшества и покорно Вам доверяюсь. Я давно уже знал, что именно Вашему Святейшеству и никому иному я должен принести мою бесконечную благодарность, однако адресованные мне послания епископа Модены и других людей не только от моего старшего сына Альфонсо, но также от лиц, его сопровождающих, укрепили меня в этом мнении. Из этих посланий мне стало известно, что Ваше Святейшество дарит всем, но в особенности мне и моим близким свою доброту, свою терпимость, свою милость, свою человечность и свою невыразимую любовь со дня приезда моего сына и во все время его пребывания в Риме. Поэтому я считаю себя особым и еще большим, чем прежде, должником Вашего Святейшества и адресую свою вечную благодарность…

Конечно, это письмо придворного, поскольку герцог зависел от Церкви. Монархии, равно как и республики, чья сфера деятельности затрагивала Святой престол или кого связывали с ним вассальные узы, с недоверием следили за всеми намерениями папы, включая его проекты помощи родственникам. В этом случае, поскольку Сфорца и д'Эсте объединяли семейные узы, Лукреция становилась их родственницей, ведь Альфонсо д'Эсте в пятнадцать лет женился на Анне Сфорца Висконти, сестре Джованни Галеаса, а сестра Альфонсо Беатриче д'Эсте вышла замуж за Лодовико Моро. Итак, Альфонсо, подстегиваемый живейшим любопытством, отправился в Санта-Марияин-Портику, чтобы засвидетельствовать свое почтение златовласой девочке (девятью годами позже нынешняя невеста Джованни Сфорца, пережив не одну трагедию, станет супругой Альфонсо, и ее двор в Ферраре будет одним из самых блестящих в Италии). Лукреция, должно быть, обратила внимание на молодого широкоплечего кавалера с несколько рябоватым лицом. У него была пышная темная шевелюра, а шею скрывала густая борода. Чувствовалось, что он умный, решительный и благородный человек, поэтому Лукреция оказала ему особенно теплый прием. Поведением своим он напоминал неразговорчивого солдата, и это резко отличало его от кардиналов в шелковых ризах.