Книга Юрий Гагарин - Лев Данилкин

«…мы своей ватагой ходили на станцию Гжатск и собирали рассыпавшуюся при разгрузке картошку или сметали соль, а потом, разделив добычу поровну на всех, несли домой… Ловили в Гжати и продавали на станции раков… На рубль десять штук! В 1946-м через Гжатск шли составы с солдатами. Мы приносили в бидончиках и ведерках воду и на коротких остановках поили бойцов, за что в награду получали — кто звездочку, а кто пилотку или ремень…» (14).

Ну или — «мать даст рупь на кино. А идешь, там — отбирают: шаечки были. Развлечений не было — кинотеатр только, очередь огромная, мест не хватало, огромная очередь в кинотеатр. Кто-то в очередь, кто-то по головам» (5). Отсюда сцена: «В кассу — маленькое окошечко в пристроенной будке — стояли сотни людей, в основном пацанов со всей округи. Очередь была настолько тесной, что нахалы свободно лезли по головам и просовывали рубли в оконце. Пришел и наш класс. Но нахалов среди нас не было. Поотиравшись, вышли на улицу. Но здесь уже шуровала банда парня по кличке „Шамай“. Шамай осклабился.

— Что, Гагара, не солоно хлебавши? Примыкай к нам, сейчас у кого-нибудь отнимем.

— Нехорошо отнимать.

— А ты сходи купи, а мы у тебя и возьмем.

Юра ничего не ответил, а Шамай зачем-то полез по выбитой снарядами и пулями отвесной церковной стене. Он явно бахвалился своей ловкостью и бесстрашием.

— Что, Гагара, слабо, как я! Или жила не та?

— Да нет, та, только в дурь я не играю.

— Давай в очко сыграем. Деньги есть?

— Откуда?

— Тогда давай померимся, кто выше заберется.

Чувствовалось, хулиган не шутит. Его прихлебатели загоготали. Видно, ему не впервой лазать по стене.

— Что, уже наложил в штаны? — не унимался Шамай.

У Гагарина заходили желваки на скулах.

— Пошли отсюда, — посоветовали Толкач и Славка Ниж-ник.

Между тем начинали собираться одноклассники. Так, на всякий случай.

— А Гагара-то ваш того, слабоват, — обратился к ним „бугор“.

Гагарин, между тем, начал снимать ботинки.

— Ты что, совсем рехнулся? — удивился Валя Петров. — И не думай! Сорвешься!

— Ну, если уж я „в штаны наложил“, посмотрим, чья возьмет! Сорвусь так сорвусь. Иногда надо и рисковать.

Несмотря на протесты своих, Юрка уже примеривался, нащупывая дыры от вывалившихся от пуль и осколков кирпичей. Метров шесть они лезли вровень. Шамай громко сопел и ругался матерно, если соскальзывала нога. Ботинки он снять поленился, так как был самоуверен. Наконец Юрка вышел вперед на метр.

— Хватит! — орали ребята Гагарину. — Разобьешься!

Метрах на десяти Шамай остановился, и у него сорвалась нога. Но он удержался на руках, ругаясь и ища опору. Начал слезать и Юра. Слезать было куда труднее, чем лезть вверх. Стоящие внизу ребята притихли, глядя на придурков. Ботинки у Шамая то и дело соскальзывали. Наконец он выбился из сил и стал трехэтажным матом орать на своих.

— Сделай чо-нибудь, Черный.

Черный, нагловатый малый, смотрел, задрав голову.

— А чо я сделаю? Как залез, так и слезай.

— Ну, сучара, дай только слезть, я те врежу!

— А ты сперва слезь! — гоготнул Черный.

Гагарин прислушивался к перебранке и, наконец, понял, что шутки плохи.

— Левка, дуй, звони пожарным!

— Зря рисковал, — вполголоса прогудел Валя Петров. — Шамай того не стоит.

Гагарин же ничего не ответил. Но видно было, что о риске он не жалеет. Надо было проучить хама. А рисковать, конечно, иногда приходится, даже жизнью» (10).

Гагарин постоянно проявляет именно те качества, которые и должны быть у человека, 12 апреля 1961 года оказавшегося внутри капсулы на верхушке гигантской ракеты.

Толкалинская книга — ценнейшее свидетельство, поскольку документирует тот факт, что все эти качества не были приписаны Гагарину задним числом, что он был таким, каким хотела его представить советская пропаганда, с самого начала; что при всем своем везении вовсе не случайно там, в капсуле, оказался именно он — потому что он обозначил свои претензии на место в этой капсуле с детства.

Здесь все постоянно оглядываются на Гагарина, ставят его в пример, равняются на него, прибегают к его помощи и заступничеству, апеллируют к нему в качестве неопровержимого аргумента для разрешения любого спора. Он признанный эксперт во всех мыслимых сферах подростковой жизни: саперное дело, сапожное дело, ловля раков, тушение пожаров, драка с применением «приемчиков». Он «и столяр, и плотник, и на все руки работник». Он лучший лыжник класса и даже школы. Он прекрасно проявляет себя в строевой подготовке и упражнениях с оружием. Он дока в трофейном оружии. Он в состоянии победить сразу двоих одноклассников в армрестлинге. Он, еще не научившись играть на инструменте, становится «начальником оркестра» — «первой трубой».

Он вообще все время командует — причем так, что все признают за ним право распоряжаться как естественное. Он постоянно в движении: то едет в Москву, то в лес за детонаторами, то на велосипеде за орехами. Он постоянно учится каким-то дополнительным умениям, которые авось пригодятся в жизни — механика, фотодело, игра на трубе. Его конек — действия в экстремальных, стрессовых ситуациях, когда требуется не только смелость, но и рассудительность, уравновешенность: пока все его приятели телятся, он моментально придумывает единственно верную стратегию тушения пожара, понимает, что делать, когда бомба вот-вот взорвется; он дерется, сознательно и расчетливо выбирая победную стратегию.

Несколько раз он проявляет себя как «воин-поединщик» — за счет победы которого его «ватага» получает возможность беспрепятственно продвинуться через территорию, занятую бандой противника, — ступить на важный мост, проникнуть в кинотеатр. Очень любопытная особенность, учитывая то, что и космонавты, как давно подмечено (16), не кто иные, как воины-поединщики XX века.

При всех своих экстраординарных, почти суперменских достоинствах Гагарин вовсе не лишен черт, присущих нормальному подростку. В круг его интересов входят не только учеба, спорт, музыка, литература, театр и техника, но и секс; в его речи часто встречаются вульгаризмы в самом широком диапазоне; он способен приврать, повести себя неуважительно по отношению к взрослым — какой бы «отцовской» ни была для него фигура школьного учителя физики Беспалова, увидев его в обществе другой школьной учительницы, он может подтрунивать над его внеклассной сексуальной жизнью.

«Потом в Гагарина вселился бес. Он вдруг встал на телеге во весь рост, повернулся к преподавателям и заорал:

— Лев Михайлович, как Олимпиада Петровна? А?» (10).

Толкалин описывает его сверхчеловеком, идеальным альфа-самцом. А у него были какие-то слабости? Он заплакать мог, например, из-за чего-то? «Да, бывало. В шестом-пятом ни разу не видел, а в третьем было». И из-за чего? «Ну, сперли у него, я помню, куртку хорошую. У отца-то нет другой куртки. Всплакнул, было дело. Мы искали — не нашли. Был обычный человек». А еще? «Проиграл как-то в футбол, его команда — тоже после разочек всплакнул. Но плакал зло. В следующий раз выиграл» (5).