Книга Потемкин - Наталья Болотина

Из столицы полки выступили обыкновенным церемониальным маршем, повзводно, под барабанный бой. Во главе — императрица в мундире на белом коне с обнаженной шпагой в руках. Она лихо усмиряет приплясывающего от нетерпения горячего коня, длинные каштановые волосы, вырывающиеся из-под собольей шапки с венком из дубовых листьев, развеваются на ветру. Зрелище было величественным и завораживающим: эта женщина в мужском мундире, олицетворяющая силу и грацию, вызывала всеобщее восхищение и желание следовать за ней на край света. Она хорошо продумала и политический эффект своего появления в гвардейском мундире во главе армии — это торжество над жалким противником, спрятавшимся под юбкой фаворитки. Возгласы восхищения и одобрения перекрывают грохот барабанов и звуки флейт.

Через двадцать лет Державин, вспоминая этот величественный день триумфа Екатерины, поэтически обращаясь к великому художнику прошлого Рафаэлю, просил его:

Одень в доспехи, в брони златы И в мужество ея красы; Чтоб шлем блистал на ней пернатый, Зефиры веяли власы; Чтоб конь под ней главой крутился, И бурно бразды опенял; Чтоб Норд седый ей удивился, И обладать собой избрал.

Идущая сквозь летнюю ночь, армия во главе с богиней войны спустя несколько часов достигает небольшого местечка Красный Кабак, где объявляется привал. Княгиня Дашкова вспоминает, что в скверном доме, оказавшемся жалким постоялым двором, нашлась всего лишь одна широкая кровать. Застелив ее офицерским плащом, женщины смогли отдохнуть, не раздеваясь, несколько часов, но в пять утра 29 июня они вновь вскочили в седла. По дороге в Ораниенбаум парламентарии Петра III передают Екатерине его предложения о начале переговоров и условиях разделения власти, которые она отклоняет. Ей нужна только полная победа.

Гаврила Романович Державин вспоминает, как ранним утром полки подошли к Петергофу, находившемуся всего в девяти верстах от Ораниенбаума, и «чрез весь зверинец, по косогору, увидели по разным местам расставленные заряженные пушки с зажженными фитилями» под прикрытием нескольких армейских полков и голштинских батальонов. Немедленно доложили Екатерине. Но, не сделав ни единого выстрела, все они отдались государыне в плен и принесли ей присягу верности. Вернувшись спустя несколько часов (но каких!) в Монплезир, Екатерина продиктовала текст отречения, его должен был подписать свергнутый император.

В ожидании ответа Петра III Екатерина садится за стол с офицерами, но даже среди торжествующих сторонников ее не оставляют размышления о том, что должно свершиться. Что, если он откажется подписать отречение? Встречаться ли с ним, когда его привезут? Как решить судьбу супруга, ведь он всегда будет напоминанием о ее незаконном восшествии на престол? Вопросы без ответов.

После обеда, часу в пятом, мимо расположившихся в Петергофе полков проследовала большая четырехместная карета в сопровождении конного конвоя с завешенными окнами, с вооруженными гвардейцами на запятках, на козлах и по подножкам. Привезли отрекшегося от престола Петра III. Все кончено, теперь Екатерина может торжествовать: она победила. На просьбу встретиться с женой свергнутый император получает отказ, с него снимают награды, шпагу и военный мундир, дав взамен гражданскую одежду. С его любовницы Елизаветы Воронцовой толпа солдат сорвала все украшения. Никита Панин объявляет Петру III волю императрицы — отныне он государственный узник и будет жить в загородном дворце в Ропше, недалеко от Санкт-Петербурга, в ожидании решения своей участи. Его увозят в той же карете в сопровождении Алексея Орлова и конвоя из преданных сторонников Екатерины, среди которых оказался и Григорий Потемкин.

Войска в седьмом часу пополудни тронулись из Петергофа в обратный путь на Петербург, как вспоминают участники этого знаменательного похода, шли они всю ночь «и часу по полуночи в двенадцатом прибыли благополучно вслед императрицы в летний деревянный дворец», где, простояв часа два, были распущены по квартирам.

Большая четырехместная карета, запряженная несколькими лошадьми, доставила свергнутого императора в сопровождении конвоя в место его последнего приюта — по словам Екатерины II, «местечко, называемое Ропша, очень уединенное и приятное». Окошки были также плотно зашторены, на запятках, козлах и подножках по-прежнему находились вооруженные гренадеры. Вместе с Петром III был оставлен только камер-лакей Маслов, а с фавориткой Елизаветой Воронцовой его разлучили навсегда. За каретой скакал конвой во главе с Алексеем Орловым, с ним было еще четыре обер-офицера и сто человек унтер-офицеров и солдат.

Начальник стражи, Алексей Орлов, в письме, посланном 2 июля самой императрице, упоминает имя Потемкина, находящегося в составе команды наиболее доверенных лиц: «Матушка милостивая, государыня, здраствовать Вам мы желаем нещетные годы. Мы теперь по отпуске сего письма и со всею командою благополучны, только урод наш очень занемог и схватила его нечаенная колика, и я опасен, штоб севоднишную ночь не умер, а больше опасаюсь, штоб не ожил. Первая опасность, што он действительно для нас всех опасен для тово, што он иногда отзывается, хотя в прежнем состоянии быть. В силу имяннова вашего повеления я салдатам деньги за полгода отдал, також и ундер-офицерам, кроме одного Потюмкина, вахмистра, для того, што он служит без жалованья». Это говорилось уже после смерти Петра III, тайна которой будоражит многих историков до сих пор.

Тот факт, что Потемкин, еще не имевший офицерского чина, оказался среди активных участников переворота, весьма примечателен. Еще одним немаловажным свидетельством участия Потемкина в перевороте 1762 г. являются награды, их он был удостоен за услуги, оказанные при этом случае Екатерине II. Многие офицеры Конного полка были пожалованы следующими чинами. В июле от полка был представлен доклад о произведении в корнеты вахмистров Конной гвардии, а против фамилии Потемкина императрица написала: «быть порутчиком»; кроме этого он получил 400 душ крестьян и 10 000 рублей.

Местечко Ропша, куда доставили Петра III, было подарено ему теткой императрицей Елизаветой Петровной и являлось прекрасным образцом русского барокко. Удачно вписанная в красивый природный ландшафт, дворцовая Ропша считалась одной из красивейших пригородных императорских резиденций. В прудах, окружавших дворец, разводили форель, карпов, карасей — опальный император, как и его тетушка, был любителем рыбной ловли. В парках, незаметно переходивших в густые еловые и лиственные леса, водились медведи, волки, специально выпущенные олени, зайцы и прочее зверье.

Около восьми вечера карета с Петром III замедлила ход и, свернув с петергофской дороги, оказалась на аллее Верхнего парка. Спустя несколько минут она остановилась перед дворцом. Солдаты окружили его, у каждого окна были поставлены часовые, а при дверях даже по двое. Охрана распахнула дверцы, и пленника провели через внутренний садик в покои. Его поместили в спальне, где стояла широкая кровать с балдахином. К спальне примыкала маленькая комната, в которой Петр III, как он писал к Екатерине, едва мог передвигаться. При свергнутом императоре неотлучно находился охранник, ни на минуту не покидавший пленника, что очень смущало его — об этом он тоже писал к супруге. В своих посланиях он просил прислать к нему Елизавету Романовну, а с нею любимую собачку, негра Нарцисса и скрипку. «Но, — сообщала Екатерина своему бывшему фавориту Станиславу Понятовскому в Польшу, — боясь произвести скандал и усилить брожения среди людей, которые его караулили, я ему послала только три последние вещи».