Книга Милые Крошки - Сэм Левеллин

— ПРЕКРАТИТЬ!

На самом деле, слово «крикнула» и наполовину не передает силы звука, исторгнувшегося из её глотки. Он был такой громкий, что треснуло одно из уцелевших окон детской. Рольф и Пандора, побледнев, сели на пол.

— Всё, дети, — сказала младшая няня Маргаритка. — Хватит беситься и безобразничать.

Рольф скорчил неприятную гримасу. И уже открыл было рот, но…

Младшую няню Маргаритку воспитали няни, и она отлично знала, что надо делать.

— В ванную! — гаркнула она и, взяв Рольфа за ухо Няниным Ушным Захватом, подняла его в воздух. — Вымоешь свой грязный рот водой с мылом. И не хорошим душистым мылом, нет, — а противным и жёлтым. И три, три, три, три!

— Бррр! — сказал Рольф. — Фу-у-у! — Его мучнистое лицо утонуло в мыльной пене.

— Мы будем хорошими! — завопила Пандора. — Правда, правда, правда, хорошими!

— Посмотрим, — сказала младшая няня Маргаритка, шмыгнув носом. — А теперь — в постель, и без ужина.

— Ну-у, няня, — пробулькал Рольф.

— Нечестно! — заныла Пандора.

— Шагом марш! — рявкнула Маргаритка. — Живо!

Хныкая, юные Дорогоценни подчинились. Маргаритка укрыла ребят одеялами и прочла им сказку. Когда оба уснули ангельским сном, Маргаритка на цыпочках вышла из спальни и заперла за собой дверь.

Няни Памперса в детском крыле не было. Тогда Маргаритка распахнула двери, обитые зелёным сукном, и ступила в дом.

Он оказался довольно обыкновенным. Мраморные полы — весьма обычные мраморные полы; люстры сверкают так, как им и положено. На стенах — портреты чопорных дам; ноги утопают в коврах по щиколотку — тоже, в общем, ничего выдающегося. Там и сям, не обращая друг на друга, внимания, сновали слуги. Из буфетной доносились звуки бьющегося стекла и залихватские матросские песни. «Хм, хм», — сказала себе Маргаритка и (сделав запись в блокноте) направилась в столовую.

И в самом деле — няня Памперс был там: увлеченно собирал ложки. Заслышав Маргариткины шаги, он слегка вздрогнул, отчего мешок с добычей загремел.

— А, это ты, — сказал он.

— Я самая, — сказала Маргаритка, разглаживая передник.

— Сделай одолжение, — сказал Памперс — Пошуруй тут, не найдётся ли где… — Он вынул из кармана бумажку… — часть медведя…

— Медведя?

Памперс, шевеля губами, читал бумажку:

— Да. На… ди-а-го-наль-ной…

— Доске из красного дерева?

— Ну да, я и говорю: красного дерева.

— Хорошо, — сказала Маргаритка и устремилась прочь. Хмурясь.

Тут были длинные галереи, короткие галереи, залы, угольные, винные и овощные подвалы, а в цокольном этаже — небольшая площадка для игры в крикет и средних размеров театрик. На маленькой двери в боковой стене театрика была надпись: ЗАЛ ТРОФЕЕВ. Маргаритка подошла к ней, открыла и остановилась как вкопанная. Она чуть было не воскликнула: «Чёрт!» — но поскольку была в форме няни, сказала только: «Боже мой!»

На неё смотрел тигр.

Маргаритка досчитала до десяти и вздохнула. Конечно, это было только чучело тигра. А вокруг — разные другие животные, отважно застреленные с дальней дистанции маркизом Дорогоценни, превращённые в чучела и водруженные на доски. Была голова слона. Была карликовая землеройка. А высоко на стене — нечто, напоминающее нос муравьеда, сделанное из потертого буроватого плюша. Медная табличка под ним гласила: ЛЕВАЯ НОГА КОРОЛЕВСКОГО МИХАИЛА, ЛОТЕРЕЯ ЛИБОЛЮ, ГОД КРЫСЫ.

Не обращая внимания на сотни стеклянных глаз, следивших за ней со стен, Маргаритка влезла на табурет, отцепила Левую Ногу вместе с доской и вернулась в столовую.

Вместе с няней Памперсом она перетащила мешки с награбленным в детское крыло. Юные Дорогоценни по-прежнему вели себя как ангелы — по крайней мере, дверь их спальни была по-прежнему на замке, и никаких видимых следов подкопа не наблюдалось.

— Как тебе это удалось? — удивился Памперс.

Маргаритка объяснила.

— Бедные чертенята, — сказал Памперс.

— Погоди, они ещё спасибо скажут, — отозвалась Маргаритка — А теперь расскажи мне, что тебе известно о Королевском Михаиле, о ЛИБОЛЮ и о лотереях?

— Чего? — сказал Памперс и разинул рот.

— Вижу, немного, — сказала Маргаритка. — Собираешься стоять здесь весь день или уберёмся подобру-поздорову?

— Извини, — сказал Памперс.

Погрузили мешки с награбленным. Взвизгнув шинами, сорвался с места «ягуар»; коричневый котелок Памперса склонился к самому рулю. У них за спиной что-то огромное и белое выезжало на дорогу. Громыхнул опущенный пандус. Экскаватор, бульдозер и самосвал с рёвом скатились на подъездную дорожку Дорогоценни. В тихую синеву неба поднялось огромное облако пыли…

Тут они свернули за угол, и Маргаритка что-то записала в блокнот.

На корабле их встретила Капитан в облегающем чёрном атласном платье с глубоким разрезом вдоль бедра.

— Ну? — сказала она.

— Кое-чего набрали, — сказал Памперс.

— Младшая няня Маргаритка?

— Вполне удовлетворительно, — сообщила та.

— Нет, — потупясь, вмешался няня Памперс. — Капитан, не стану врать. Если бы не младшая няня… нет! — Старшая няня Маргаритка… Дрожь берет, как подумаешь, что со мной было бы. — И Памперс в самом деле задрожал. Маргаритка поняла, что он вспомнил о Коварной Коале.

Капитан красиво вздёрнула бровь.

— Боюсь, что так, — сказала Маргаритка.

Длинным розовым ногтем Капитан нажала большую розовую кнопку.

— Кружку какао, — сказала она. — Затем отчёт.

— Затем что? — переспросила Маргаритка, у которой тоже накопились вопросы.

— Значит, так, — сказала Капитан. — Мои милые грабители, может быть, несколько… мягкосердечны. В детстве многие из них были очень близки со своими родителями. А в реальной жизни иногда случается такое, что может объяснить только тот, кто был воспитан нянями. И объяснить необходимо, пока кто-нибудь из наших ребят не попал в беду. Улавливаешь мысль?

— Конечно, — сказала Маргаритка. — Вы хотите, чтобы я сделала небольшой доклад.

— Вот именно.

Где-то в утробе корабля прогудел клаксон. Появился стюард с кружкой дымящегося какао на серебряном подносе. Маргаритка пила, изящно отставив мизинец. Вдалеке слышался приглушённый грохот, как будто по железным лестницам топали тяжёлые башмаки. Громкоговоритель в стене сказал: «Капитану и няне Маргаритке через пять минут на сцену».

— Ужасно вкусное какао, — сказала Маргаритка.

— Твоя сестра сварила, — сказала Капитан. — Говорит, весь секрет — сдобрить его капелькой виски. Допивай, дорогая, и пошли.