Книга Полночные узы - Лара Эдриан

— Это не повод расстраиваться, Ди, посмотри на ситуацию сдругой стороны: ты провел в обществе агента целых семь часов, и он все еще жив,— пошутил Гидеон. — Это само по себе примечательное событие. Мы тут поспорили,сколько часов он продержится. Я поставил на девятнадцать.

— Девятнадцать? — Данте рассмеялся, — Ну, тогда я ставлю насемь с половиной.

— Что, все так плохо?

— Думал, будет еще хуже. По крайней мере, этот холеный чистюляумеет подчиняться приказам, хотя, если судить по его виду, он привык ихотдавать.

Данте посмотрел в боковое зеркало, его взгляд привлеклабелая полоска обнаженного живота женщины и короткая кожаная мини-юбка,обтягивавшая бедра. Пошатываясь на высоких каблуках, женщина обогнула машину иподошла к закрытому окну с уверенностью, свидетельствующей о том, что онапрофессиональная шлюха. Когда незнакомка нагнулась, демонстрируя в вырезепышную грудь, заученно улыбаясь и глядя на Данте одурманенным взглядом, никакихсомнений в роде ее деятельности не осталось.

— Скучаешь, красавчик? — произнесла она, никого не видя затонированным стеклом, но, очевидно, оценивая клиента по его машине.

Данте она не интересовала. И у такого распутника были своиправила. Он даже не заметил, как проститутка разочарованно пожала плечами иотошла в сторону.

— Гидеон, ты должен кое-что выяснить для меня.

— С удовольствием, — ответил Гидеон, застучав по клавиатуре.— Говори, что нужно.

— Ты можешь узнать, в каком из музеев завтра вечеромнамечается выставка или что-то в этом роде?

Гидеону потребовалось не более минуты, чтобы выдать ответ:

— Ага, вот программа выставки с фуршетом для меценатов.Состоится в Музее изобразительных искусств завтра в девятнадцать тридцать.

Скорее всего, именно об этом мероприятии Тесс говорила сосвоим бойфрендом.

Данте не должно волновать, с кем и как эта женщина проводитвремя. Его кровь не должна закипать при мысли о том, что какой-то другоймужчина прикасается к ней, целует, ласкает ее тело...

— Что намечается в этом Музее изобразительных искусств? —спросил Гидеон, прерывая ход мыслей Данте. — У тебя есть какие-то подозрения?

— Нет. Никаких подозрений. Так, любопытство.

— Что я слышу! Ты вдруг стал интересоваться искусством? —Гидеон рассмеялся. — Неужели несколько часов в обществе гарвардского отличникаоказали на тебя столь тлетворное влияние? Никогда не думал, что ты решишьзаделаться умником.

Данте не был дремучим варваром, но сейчас совершенно нежелал доказывать это.

— Все, забыли, — только и сказал он в трубку.

Его раздражение немного утихло, когда он заметил, что к немувновь проявляют внимание. На сей раз это были две симпатичные девушки вискусственно состаренных дизайнерских джинсах. По-видимому, приехали изпригорода, чтобы развлечься. «Студентки колледжа, лет двадцати», — определилДанте, посмотрев на их свежие лица. Девушки захихикали, проходя мимо машины кклубу и стараясь вести себя так, будто вид роскошного автомобиля не произвел наних впечатления.

— Ну ладно, Ди. Где ты сейчас? Едешь на базу?

— Нет, — тихо ответил Данте, глуша мотор и провожая девушеквзглядом. — Ночь продолжается. Думаю перекусить, перед тем как вернуться.

В Темной Гавани Стерлинг Чейз возбужденно расхаживал посвоей квартире. И хотя ночь никак нельзя было назвать удачной, он чувствовалэмоциональный подъем. Его не заботил высокомерный, враждебно настроенный воин,с которым его поставили в пару. Чейз напомнил себе, что цель, ради которой онобратился за помощью к Ордену, стоит того, чтобы в течение нескольких недель потерпетьнеприятные выходки Данте и его собратьев.

Чейз вернулся в Темную Гавань пару часов назад, до рассветаоставалось примерно столько же, но спать ему не хотелось.

Сейчас ему хотелось с кем-нибудь поговорить.

Конечно же, он сразу подумал об Элизе.

Но она, скорее всего, готовится ко сну. Чейз представил, какона сидит у изящного туалетного столика, возможно обнаженная, прикрытая лишьоблаком тонкого белого шелка, и расчесывает длинные светлые волосы. Глаза цветалаванды закрыты, она что-то рассеянно мурлычет себе под нос — привычка, котораясводила его с ума.

Хрупкая и нежная Элиза овдовела пять лет назад. Где-то вглубине души Чейз знал, что она больше никогда ни с кем не свяжет свою жизнь.Отчасти он был рад, что она отказывается вновь открыть сердце любви — право,которым обладала каждая Подруга по Крови, потерявшая партнера. Пусть Чейзстрадал от неудовлетворенного желания обладать ею, но и не видел Элизусоединенной узами с другим вампиром такого удара он не вынес бы.

Но без мужчины Рода, который питал бы ее своей кровью,способной останавливать ход времени, Элиза, женщина человеческой расы,состарится и умрет. Именно это печалило Чейза больше всего. И хотя она никогдане принадлежала ему в истинном смысле этого слова, через какие-нибудьшестьдесят-семьдесят лет — краткий миг для вампира — он потеряет ее навсегда.

Возможно, осознание предстоящей утраты заставляло Чейза стакой силой желать разделить с Элизой каждое мгновение ее печали и боли.

Он любил ее.

И стыдился того, как сильно Элиза действовала на него.Стоило Чейзу подумать о ней, как его бросало в жар. Но она никогда не узнает отом огне, который разжигала в нем. Чейз был уверен, что его признание в любвивызовет у Элизы презрение.

Однако ничто не могло сдержать его влечение к ней.

Хотя бы раз испытать блаженство близости с Элизой.

Чейз перестал ходить по квартире, рухнул на диван иоткинулся на спинку, широко расставив ноги и глядя в высокий белый потолок.

Спальня Элизы была там, как раз над его головой.

Вдохни он поглубже, и смог бы уловить ее аромат — смесьвереска и розы. Чейз жадно втянул воздух. От мучительного голода у негоувеличились клыки. Чейз облизнулся, почти ощущая вкус Элизы на губах.

Сладчайшая мука.

Он представил, как она идет по комнате, ступая по коврубосыми ногами, развязывает на ходу шелковый халат, легкий и прозрачный, какоблако. Халат падает у кровати, Элиза ложится на прохладные простыни —обнаженные соски розовыми бусинами горят на ее бледной коже.

У Чейза пересохло в горле. Кровь стучала в висках, телогорело огнем. Член под черной тканью джинсов болезненно напрягся. Чейз погладилего, мечтая, чтобы это сделала Элиза.

Желание усилилось.

Оно никогда не угаснет...

— Господи, — пробормотал Чейз, ненавидя себя за слабость.

Он отдернул руку и, злобно шипя, встал, проклиная свои фантазиио недостижимой Элизе.