Книга Правдивая история Деда Мороза - Евгения Пастернак

— А потом? — слабым голосом спросил Морозов. — Узнали… что мир — это хорошо… и перестали воевать?

— Нет. Потом опять начали.

Сергей Иванович закрыл глаза и отвернулся к стене.

Когда Морозов наконец выздоровел, то записался добровольцем в действующую армию.

Маша только тихо плакала.

— Прости, жена, — сказал Сергей Иванович на прощанье, — никудышный из меня Дед Мороз. А там, на фронте, я смогу хоть чуть-чуть приблизить окончание этой глупой войны.

Маша вытирала слезы. Она понимала, что война закончится в свой срок — пойдет ее муж воевать или нет. Однако не говорила ничего, только шептала про себя: «Уцелей, мой хороший! Обязательно уцелей!».

Морозов обнял Машу и сказал:

— Непременно уцелею. Обещаю. Даже если это будет последнее желание, которое выполнит твой Дед Мороз.

25 декабря 1916 года

Из истории

1916 год стал третьим годом большой войны. Войны, которая измучила всех — солдат, офицеров, крестьян, помещиков. Всем очень хотелось вернуться к нормальной мирной жизни.

Вернее, почти всем. Самые главные — цари, кайзеры, премьер-министры — не собирались останавливать бойню. Почему? Это отдельный сложный вопрос, не будем сейчас в нем разбираться.

Просто представьте себе страну, которая вся покрыта ранами, сильно разрушена, утыкана свежими крестами на могилах. Представили? Вот такой и была Россия на рубеже 1916 и 1917 годов.

Поручик Морозов сменился с дежурства и забился в самое теплое место на бронепоезде — в кабину машиниста. Поезд постоянно держали под парами, поэтому тут было и тепло, и кипяток, и приятный собеседник — машинист Пахомов.

Правда, в тот вечер Морозов говорливого Пахомова не застал — у топки дежурил худенький мальчишка в тужурке. При входе поручика он вскочил и стал смирно.

— Ты чего? — удивился Сергей Иванович. — Не на параде, чай. Кстати, чайком угостишь?

Мальчишка принялся суетливо орудовать чайником, бросая на Морозова восхищенные взгляды.

Сергей Иванович решил не обращать внимания на странного юнца, сел у печки, расстегнул шинель, сбросил перчатки, протянул к теплу онемевшие пальцы.

— Скажите, — наконец осмелился подать голос мальчишка, протягивая кружку с кипятком, — а чтобы «Георгия» получить, какой подвиг надо совершить?

«Вот он чего, — Морозов непроизвольно бросил взгляд на Георгиевский крест на своей груди, — в героя поиграть захотелось».

— Кому как, — сказал Сергей Иванович, — я просто паровоз чисто надраил перед приездом Его Величества.

«…а вместо Его Величества, — прибавил он мысленно, — прилетел германский аэроплан и сбросил пару бомб. Так что пришлось из соседнего санитарного раненых в парадной шинели таскать».

Мальчик посмотрел разочарованно, но зато хоть разговорился. Выяснилось, что он выпускник реального училища, на фронт пошел добровольцем.

— Я год в метрике исправил, чтобы взяли! — сказал мальчишка и задрал нос.

— Ты, никак, гордишься этим? — усмехнулся Морозов. — И дурак. Глупостью гордятся только дураки.

— Ничего не дурак, — надулся мальчик, — на войне — настоящая жизнь!

— На войне — настоящая смерть. А жизнь… она там, в городах. Сегодня праздник, помнишь хоть?

Вконец обидевшийся мальчишка только плечом пожал. А Морозов улыбнулся и начал рассказывать:

— Не так давно я на Рождество был у приятеля. У него шары на елке были — как хрусталь! Тонкие. Переливчатые. Легкие. У нас таких делать не умеют…

И Сергей Иванович вдруг принялся рассказывать бывшему реалисту о елках, о подарках, даже о Деде Морозе упомянул — только не признался, кто был этим Дедом.

— …а потом дети весь год елку ждали. А ты говоришь… — Морозов повернулся к мальчику и замолчал.

Его слушатель не только ничего не говорил, но даже уже и не слушал — спал, свернувшись в клубок, и улыбался такой хорошей улыбкой, какой совсем не место на войне. Вернее, войне нечего делать там, где есть такая улыбка.

— Хорошо рассказываешь, — раздался голос Главного Птёрка из кармана шинели, — даже я заслушался.

Поручик строго смотрел, как птёрк выбирается наружу, но отвечать не спешил.

— Только одно перепутал, — продолжил птёрк, — наши уже тоже такие тонкие шары научились дуть. Пленные немцы научили.

Сергей Иванович молчал.

— А ты когда за дело возьмешься? — перешел в атаку Главный Птёрк.

— Мое дело, — сухо ответил Морозов, — поддерживать бронепоезд в боевом состоянии.

— Сам говорил, а сам не помнишь, — птёрк покачал головой. — Тут не жизнь, тут война. Значит, и дела тут быть не может…

Сергей Иванович отвернулся и уставился на пышущую жаром топку.

Птёрк потоптался еще немного, ничего не сказал и ушел.

Поручик Морозов даже не стал смотреть куда.

Тяжелый 1920 год

Из истории

Мы специально не рассказываем, что творилось между 1916 и 1919 годами. Слишком это тяжелое было время. Такое тяжелое, что временами даже хуже войны.

Поэтому просто напомним некоторые факты.

В 1917 году сначала свергли царя, а потом власть перешла к большевикам. Большевики сначала вроде бы были ничего: остановили войну, которая всем надоела, дали крестьянам землю, объявили, что теперь все люди равны и свободны.

Но потом большевики принялись отчаянно бороться со всеми своими врагами, а заодно и друг с другом.

Началась Гражданская война, то есть война не с внешними врагами, а внутри страны. Петроград жил тогда тяжело, не хватало еды, одежды, дров. Хуже того — люди не понимали, что происходит.

Жили себе спокойно, слушали царя, ходили в церковь — и вдруг все кувырком! Царь, оказывается, плохой, в Бога верить плохо, зато свобода. А что за свобода, когда на улицах по ночам стреляют и могут запросто убить?