Книга Наследство из склепа - Анна Данилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Машка специально сказала про аэропорт, чтобы у администраторши и тени сомнения не осталось в том, что она видит перед собой состоятельных людей, которые могут себе позволить летать на самолетах.
– А это, простите, кто, ваши друзья или тоже дети Ветровой?
– Это мои друзья. Они здесь проездом, вернее, пролетом… – густо покраснела Маша, у которой от волнения стали подкашиваться ноги.
– Ну хорошо, вот вам ключ, поднимайтесь на четвертый этаж. Даже если там никого нет, отдохнете, примите душ. Сегодня у нас как раз дали горячую воду. А если захотите покушать, то позвоните мне по телефону 1-11, договорились?
Маша взглянула на женщину с благодарностью: «Вот это да! Так рассиропиться и поверить нам!»
Соломон, наблюдавший всю эту сцену, уже в лифте не выдержал и сказал:
– Маша, может, ты действительно дочка Ветровой? Ты так держалась, что даже я почти поверил тебе…
– Спасибо за комплимент, по мне плачут все известные театры мира. «Комеди Франсез», например, – улыбнулась Маша и показала Соломону язык.
Они вышли из лифта и, стараясь не шуметь, осторожно двинулись вдоль длинного узкого коридора.
– Это гостиница внешне такая страшная, а внутри ничего, даже шикарно… – отметила Маша, остановилась перед дверью с табличкой 406 и постучала.
Все напряглись и затихли. Было слышно только тяжелое дыхание Пузырька, который сопел и пыхтел из-за появившегося внезапно насморка.
Маша протянула брату носовой платок, еще раз постучала. И на этот раз им никто не ответил.
– Открывай, – шепнул Сергей. – Была не была!
И Маша открыла. Они ввалились в пустой, чисто прибранный номер, и первое, что им бросилось в глаза, – черный костюм Ларисы. Тот самый костюм, в котором она, по словам Сергея и Никиты, вышла из дома и села в машину незнакомца. Костюм висел на плечиках в раскрытом шкафу. Внизу стояла пара черных лаковых туфлей, а возле окна – огромный черный чемодан.
– Ну не голая же она ушла? – У Маши волосы зашевелились на голове от страха. – Сережа, ты что-нибудь понимаешь?
– Она могла переодеться, не паникуй.
– Вот черт! – услышали они возглас Соломона и повернулись в его сторону.
Он сидел в кресле и листал альбом с рисунками.
– Ты что, любишь рисовать? Почему тебя так интересуют эти рисунки? – спросила Маша Соломона. – Сережа, обрати внимание, по-моему, это тот самый альбом, из которого выпал листок с рисунком мальчика с мячом…
Но Соломон и на этот раз ничего определенного не ответил. Буркнул что-то вроде: «Это еще откуда здесь?» И все.
Маша взяла альбом в руки и прочла на суперобложке: «Илья Галицкий. Художник и время». Она перевернула несколько страниц. Оказывается, Галицкий предпочитал рисовать маленьких мальчиков. Странно… В голову полезли самые нехорошие мысли, но Маша отогнала их прочь. Мало ли художников, которые рисовали детей? Когда же, листая, она раскрыла первые две страницы с фотографией художника, Машке на мгновение показалось, что она уже где-то видела это лицо…
– Так где же Лариса? – спросил Пузырек, уже успевший обследовать все три комнаты и даже заглянувший в ванную комнату.
– Может, мое предложение вам не понравится, но, я думаю, нужно открыть чемодан и посмотреть, что в нем. Возможно, это поможет нам понять, что здесь вообще происходит… – сказал Сергей.
– Да что там может быть, кроме вещей и обуви, – пожала плечами Маша, в душе противясь предложению Горностаева. Она вдруг представила себе, что они открывают чемодан, и в это время распахивается дверь и входит Лариса. Что они скажут, когда актриса увидит, что они роются в ее белье?
– Не знаю, может, ты и права…
И в это время все замолчали, потому что за дверью послышались шаги.
– Это они! – шепнул Никита и полез под стол. – Атас!
– Мне страшно… – Маша непроизвольно прижалась к стоящему рядом Сергею и крепко схватила его за руку. – Остановились…
– Не бойтесь, ведь если это ваша Лариса, то ничего страшного не случится, а если войдет кто-то другой, фальшивый Ветров, к примеру, – сказал Соломон, – то он же один, а нас много. Я еще и не из таких переплетов выходил сухим… К тому же, по-моему, там всего один человек.
В дверь постучали.
– Я открою. Это не Ветров, он не стал бы стучать, потому что у него есть ключ. Это же он снял номер…
Маша уверенно подошла к двери, и Сергей отметил, что она все-таки храбрая девчонка.
Вместо того чтобы спросить положенное: «Кто там?», Маша распахнула дверь и сказала: «Проходите, пожалуйста».
Причем сказала таким тоном, словно человека, которого сейчас могла видеть лишь она одна, здесь ждали.
Маша отошла чуть в сторону, впуская немолодую, высокую женщину в синем плаще. В руках у нее дымилась сигарета.
– Ефим Борисович что-нибудь сказал вам о моем приходе? – полюбопытствовала дама, без приглашения усаживаясь в кресло и пока что видя перед собой только одну Машу, поскольку вся остальная троица спряталась в соседней комнате.
– Да, сказал. Я ждала вас.
Маша разглядывала Синюю Даму. У нее были черные короткие волосы и бледное некрасивое лицо с ярко-малиновыми губами. Пепел дама, как ни странно, стряхивала прямо на ковер. «Интересно, где воспитывают таких мымр?» – подумала Маша, чувствуя, что «птичка» попалась в клетку.
– Ефим Борисович сказал, чтобы вы, как только придете, начали считать до десяти, – сказала Маша гостье и, подбежав к двери, повернула в замке ключ и тут же сунула его под дверь комнаты, в которой прятались мальчишки.
– Девочка, ты что, спятила? – опешила Синяя Дама. – Что здесь вообще происходит? Зачем мне считать до десяти? – Женщина встала и огляделась.
– Потому что за это время сюда успеет прийти лейтенант милиции Царев, который занимается вашим делом. Или вы признаетесь в том, что имеете отношение к похищению моей мамы, Ларисы Ветровой, или вас сейчас же арестуют!
– Ах ты, маленькая дрянь! – Синяя Дама бросилась к Маше и схватила ее за руку.
– Вот уж не ожидал вас здесь встретить, Альбина Георгиевна. – Из спальни вышел Соломон, при виде которого Альбина Георгиевна побледнела еще больше и схватилась за сердце.
– Ах вот ты где, дорогой, а я все думаю, что это за игры такие устроил Ефим… И давно ты здесь? Вы с ним заодно?
– Я не знаю, о чем и о ком вы говорите, но сейчас, по-моему, самое время вам вернуть мне то, что вы присвоили себе, пользуясь своей властью…
Неожиданно появившиеся в комнате Сергей Горностаев и Никита были совершенно сбиты с толку. Они с любопытством смотрели на Соломона, который буквально на их глазах превращался из доброго, симпатичного мальчишку в жесткого, способного на любой поступок детдомовца. Боль, гнев, отчаяние и возмущение горели в его взгляде. Чувствовалось, что Соломон ненавидит стоящую перед ним женщину.