Книга Арабская принцесса - Таня Валько

– Хамид заказал у нее специальный небольшой льняной коврик.

– Для чего эта ведьма нашу Надю в него заворачивает?! Я бы этой бабе к ребенку не позволила притрагиваться! – морщится Дорота. – Ну, посмотри! Наша крошка снова начинает плакать!

Дорота нервничает и хочет вмешаться, но дочь ее останавливает.

– Ничего страшного. Эта старуха-чернокнижница, она прошепчет сейчас магические слова. Я не слышала, чтобы они кому-нибудь повредили, ведь она лишь просит о благополучии, счастье и здоровье новорожденной, – успокаивающе похлопывает она неосведомленную мать по руке.

– Szukram dżazilan[15], — обращается она к бабушке и принимает у нее из рук белую ткань, – сейчас спрячу это на долгие годы, до дня свадьбы нашей девочки. Тогда она вытянет из этого коврика одну нить, которую тоже знающая женщина спалит, перемешает с сахаром и ложкой воды. Позже, перед первой брачной ночью, мы дадим нашей невесте выпить эту микстуру. Это до сих пор считается лучшим средством, чтобы девушка отдала свою невинность мужу без боли и хлопот.

Молодая мама типично по-арабски довольно хлопает в ладоши.

– Ой, Марыся, Марыся, это же предрассудки и суеверия! – не разделяет мать ее восхищения. – Я понимаю, почему в Саудовской Аравии и во всех арабских странах сейчас 1432 год. Задержались в Средневековье!

– Мамуль, ты ведь знаешь, что это в соответствии с мусульманским календарем[16], – хмурится дочь. – Успокойся и наслаждайся приемом.

Кроме опасений, что раскроется тайна, ничто не может вывести Марысю из равновесия.

Неожиданно у входа какое-то замешательство, а хозяйка, которая сидит на супружеском ложе, не может понять, по какому же это поводу. В спальне множество женщин, висит аромат их духов и дыхания. Кондиционер работает как сумасшедший. Стоящий в углу вентилятор старается перемалывать и двигать воздух, но жара становится невыносимой. Женщины поминутно отирают со лба пот бумажными платочками, которые просто бросают на пол вокруг себя. Они буквально отклеивают просторные платья от потных тел, поправляют впивающиеся лифчики и трусы. Почти все сняли обувь перед входом, поэтому хоть их стопы чувствуют себя комфортно.

– Исра, Исра, что ты делаешь?! – слышны возбужденные голоса, а Марыся уже не выдерживает, срывается и подбегает к выходу.

– Hello, американская кузина! – выкрикивает Марыся и бросается в объятия к худенькой улыбающейся девушке.

– У тебя каникулы или учеба замучила? Как ты? Как успехи? – забрасывает она родственницу вопросами.

– У меня все окей, все по-старому, – улыбается новая гостья. – Это у тебя большие перемены. Говорят, ты участвовала в ливийской революции? Ну, ты и патриотка! И какая смелая!

Она смотрит на Марысю с удивлением.

– Во-первых, не участвовала, а только помогала пострадавшим и больным, а во-вторых, ничего общего с геройством не было. Мы поехали с мамой проведать ливийскую родню, но выбрали неудачное время визита, а потом не могли выбраться из страны, охваченной войной. Вот как!

– Но, несмотря на все это, тебе еще удалось там забеременеть! От какого-то солдата? – весело смеется Исра.

В замешательстве Марыся не соображает, что ответить, а в дверях, как звезда семи сезонов, появляется принцесса Ламия.

– Извините, я ее привезла, – оправдывается кузина шепотом, хозяйке на ухо. – Когда я собиралась к тебе, она ко мне пришла и уже не захотела уйти. Мне кажется, она знала об этом приеме. Знаешь, Эр-Рияд – это большая деревня, а в женском кругу шумят о таких вечеринках задолго перед и еще дольше после.

– Очень хорошо сделала. – Марыся довольна. – Сто лет ее не видела. Наше последнее свидание так и не осуществилось. Она на самом деле не такая злая, какой хочет казаться.

– Смотри, чтобы ты не ошиблась, – бормочет родственница, выразительно глядя подруге в глаза.

– Привет, Мириам.

Принцесса подходит к девушкам.

– Пришла без приглашения, но в Бахрейне ты поставила меня у столба и не появилась на условленном ланче, поэтому я решила, что, может, сейчас узнаю: это Хамид запретил тебе встречаться со мной или ты сама передумала?

Она присаживается на край большого стилизованного кресла.

– Ламия! Ведь тогда произошла арабская весна, шли бои, на наших глазах в Манаме взорвали памятник – Жемчужину – символ этой страны!

Марыся удивляется подозрениям принцессы.

– Мы с Хамидом просто бежали, как можно быстрее.

– А я весь этот их бунт провела в «Аль-Дана» и прекрасно там развлеклась. Это была буря в стакане воды.

Ламия презрительно кривится.

– Тут же наши земляки, прекрасные воины-саудовцы въехали на танках и навели порядок с этими глупыми шиитами.

Присутствующие в спальне женщины не комментируют ее слова, потому что не интересуются политикой или не хотят выражать своего мнения перед – как бы там ни было – особой из правящего рода. Часть ранее прибывших поднимается и начинает собираться к выходу, следом выходят остальные.

Ламия смеется, ни о чем не беспокоясь.

– Вспугнула ваших гостей. Но взамен у меня для тебя что-то есть, – обращается она к Марысе. – Сегодня наверняка одаривали только твою дочь, а тебе грустно. В утешение возьми этот маленький подарок.

Она вручает внушительных размеров красный футляр в виде сердца.

– Что ты, не нужно было, – ломается хозяйка. – Зря…

– Так что я должна забрать презент назад? – спрашивает принцесса обиженно.

– Нет, зачем же, госпожа Ламия!

Мама Марыси, которая знает арабскую натуру слишком хорошо, забирает сверток из рук дарительницы.

– О, так вы говорите по-арабски? Бледнолицая блондинка ломает себе язык нашим противным хрипящим языком? – удивляется она. – И совсем неплохо у вас получается. А какой это диалект?

– Ливийский. В конце концов, отец Ма… Мириам, – исправляет она себя, – ливиец, и я прожила в его стране пару хороших лет.

– А я-то думаю, что европейка делает на арабской встрече. Думала, что вы подруга нашей Мириам.

– Нет, я мама. Дорота, очень приятно.

Женщины обмениваются рукопожатием.

– Сейчас мне ясно, почему у этого ребенка рыжие волосы и голубые глаза. А я уже хотела подговорить Хамида сделать тест на ДНК, – принцесса давится от смеха, развеселенная собственной шуткой, а остальные женщины лишь слегка улыбаются в замешательстве.