Книга Драйвер заката - Евгений Прошкин

Виктор переходил из одной комнаты в другую, повсюду натыкаясь на мертвые тела. Их было, кажется, то ли семь, то ли восемь: одного телосложения, с короткими стрижками, убитых, как правило, единственным выстрелом в грудь, реже – в голову. Странно, но ужаса от всех этих смертей Сигалов не испытывал. Он был подавлен и напуган до полного ступора, однако это не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал в нелегальном скрипте. Там были выдуманные дети, здесь – реальные люди. Тех Виктору было жалко, а этих – нет. Кто их всех убил, Сигалов не имел ни малейшего представления, но он не видел ни одного тела, которое не вписывалось бы в команду Лаврика. Впрочем, самого Лаврика тоже нигде не было.

Когда Виктор оказался на улице, небо уже было чернильно-черным. Сквозь тонкие облака бесшумно неслась луна. Как фонарик эксперта-криминалиста, она высвечивала на гравийной дороге отчетливые следы пробуксовки: кто-то, покидая это место, от души врезал по газам. Других машин рядом с домом не было, зато стоял скутер. Сигалов смотрел на него долго и внимательно, словно собирался съесть, но в итоге отправился пешком.

Гравий хрустел под ногами не долго, вскоре проезд изогнулся и влился в обычную лесную дорогу, хорошо утрамбованную – то ли сделали ее на совесть, то ли не часто использовали. Виктор безотчетно пошел вправо, почему не в другую сторону – он даже не задумывался.

Вокруг торчали редкие сосны, но, кроме луны, единственным источником света оставалось постепенно удалявшееся окно в доме с подвалом. Больше Сигалов не видел ничего – ни других зданий, ни фар на шоссе, которое, как он надеялся, должно было проходить где-то поблизости.

Он всё шел и шел по дороге, ускоряясь с каждым шагом. Нахлынула запоздалая паника. В доме Виктор даже толком не испугался – было лишь леденящее оцепенение, в котором он как зомби двигался по комнатам, обходя и перешагивая трупы. Теперь же ему стало страшно по-настоящему. Он всё еще не был в безопасности, и, как знать, возможно, сейчас ему грозило что-то худшее, чем работа на Лаврика. В бункере Сигалову нечего было терять, там он смирился, а здесь, на лесной дороге неизвестно откуда и невесть куда, жизнь снова становилась бесценной.

Опомнившись, Виктор прижался к обочине и пошел по самому краю. Свет в окне уже едва угадывался за деревьями. Мелькнула шальная мысль: если бы он забрал скутер, то успел бы уехать гораздо дальше. В ответ на это Сигалов лишь посмеялся: теперь-то, конечно, можно было фантазировать о чем угодно – угнать скутер, вынести из подвала пару рабочих станций, собрать по комнатам оружие… Хотя что ему действительно не помешало бы, так это коммуникатор. Он мог бы узнать, куда его завезли, и вызвать полицию.

Виктор посмотрел назад, словно и вправду мог вернуться за своей трубкой, и вдруг остановился. Над лесом поднимался плотный столб дыма, подсвеченный снизу. Огня видно не было, но отчетливые отсветы на кронах говорили о том, что пожар разгорается нешуточный. Теоретически гореть могло что угодно, но Виктор был уверен: нечему там гореть, кроме берлоги Лаврика.

Сигалов снова развернулся и побежал прочь. Метров через пятьсот он перешел на шаг и, додумывая брошенную мысль, прошептал:

– Нет уж, без полиции как-нибудь.

Лёхин скрипт про капитана Коновалова хоть и был абсолютно бредовым, но осадок всё-таки оставил. И уж чего Виктору не хотелось точно, так это общения с полицией – после такого контента, после стольких трупов, да еще и пожара.

«А может, и к лучшему, – решил он. – Здесь глухомань, если тушить и приедут, то не раньше, чем всё сгорит. И черт с ними. Пройдет дождь, размоет пепел и смешает с землей. И вырастет на следующий год крапива по пояс. Вместо крестов на могилах. Для этой падали – в самый раз».

С таким настроением Виктор и добрался до шоссе. Но не сразу. Впереди было еще сорок минут бега трусцой, пешего хода и снова – бега.

На трассе ему повезло: одинокую таратайку, тащившуюся со скоростью городского автобуса, вел какой-то сердобольный дед.

– Чего один по ночам гуляешь? Поругались, что ли? – спросил старик, когда Виктор забрался в машину.

– Вроде того.

– Бывает и так. Ничего, помиритесь еще.

– Я уже всех простил, – сказал Виктор.

Эпизод 4

Когда позвонили в дверь, Сигалов долго не решался к ней подойти. Но всё-таки открыл.

– Два дня дозвониться не могу, – с порога заявил Шагов.

– Номер только сегодня восстановил, – буркнул Виктор, не двигаясь с места.

– А что случилось?

– Да… Трубку посеял где-то.

Алексей подался вперед, словно хотел пройти сквозь Сигалова в квартиру, но тот не шелохнулся.

– Так и будем стоять? – с напряженной улыбкой спросил Шагов.

– Зачем же стоять… Ты мне что в прошлый раз сказал? Сказал – расстаемся, у тебя теперь другой редактор. Ну и… желаю творческих успехов.

– Э-э, я этого не говорил. – Алексей засмеялся, но смех вышел еще хуже, чем улыбка. – Это в скрипте было.

– Без разницы. – Виктор попытался закрыть дверь, не в шутку, а по-настоящему. Разговаривать с Лёхой не хотелось – ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо еще.

– Стой, стой! Ладно. – Шагов опустил глаза и, коротко вздохнув, промямлил: – Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду. Если сам не попросишь, конечно.

С этими словами он застенчиво шаркнул ногой и выдвинул из-за простенка тяжелый бумажный пакет, в котором что-то весомо булькнуло.

– Мы столько не выпьем, – заметил Виктор, покосившись на два горлышка.

– Нас кто-то торопит? Вся жизнь впереди.

Сигалов покачал головой и неохотно отступил, пропуская Шагова в прихожую.

– Мы ведь даже не попрощались в прошлый раз. – Тот быстро скинул обувь и прошел в комнату.

– Я хотел тебе морду набить, но сил не осталось.

– Ты и так меня застрелил. Тебе мало?

– В скрипте – не считается. И что это было вообще?!

– Трэш-декаданс, – объявил Шагов, выгружая из сумки две больших квадратных бутылки.

– Чего-чего?..

– Ну, это я название для своего стиля придумал.

– Молодец. Стиля еще нет, а название уже есть. И почему декаданс? Ах да. – Виктор криво усмехнулся. – Пыль, рояль, трамвай…

– Ощущение, что всё заканчивается, что ты последний и после тебя уже ничего не будет.

– Да-а, это я почувствовал. Спокойно себе квасили, тут тебя убивают, а потом оказывается, что во всём виноват я, и вот меня уже везут в наручниках… Сплошной депрессняк, суицидальные юзеры будут в восторге. И как тебе такое в голову-то пришло?

– Там была необходима провокация. Ну-у… – Шагов замялся. – Провокация – это не совсем точное название, другого я пока не подобрал.

– Опять «сам придумал»?! Я пишу скрипты вот с такого возраста, – Виктор выставил ладонь на уровне столешницы, – а ты мне про какие-то собственные стили да приемы чешешь. В сортире, перед тем как смыть свои креативы, ты тоже им всем имена даешь?