Книга Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Чтобы избежать полного банкротства, «Юнкере» в октябре 1925 г. обратился к немецкому правительству, которое, чтобы не навредить своей новой внешней политике, пошло на санацию фирмы. «Санационные меры» привели к тому, что уже к лету 1926 г. профессор X. Юнкере был вынужден распродать 80 % акций фирмы, причем 60 % завода в Филях перешли к «Зондергруппе Р».

Созидательная деятельность «Юнкерса» в СССР на этом закончилась. Всего при его участии в Филях к концу 1925 г. было изготовлено 170 самолетов, 120 из них приобрела советская сторона. Если учесть, что в 1924–1925 хозяйственном году в СССР было изготовлено всего 264 самолета[122], то следует признать появлявшиеся в советской прессе того периода утверждения о том, что авиационный завод в Филях являлся флагманом советского самолетостроения, недалекими от истины.

После парафирования в июле 1923 г. договора о реконструкции военных заводов и поставках артиллерийских снарядов рейхсверу фирма «Крупп» помогла советской стороне наладить производство боеприпасов (гранат и снарядов).

Заказ выполнялся Главвоенпромом на заводах: «а) Тульском патронном (гильзы), б) Златоустовском сталелитейном (стаканы), в) Казанском пороховом (порох), г) Ленинградском трубочном им. т. Калинина (трубки), д) Богородском взрывном заводе (снаряжение стаканов), е) Охтинском пороховом (сборка трубки и ее снаряжение)». По договору ГЕФУ передало 600 тыс. американских долларов на налаживание производства и 2 млн долларов – как аванс под заказ[123].

Во время визита германской военной делегации во главе с подполковником Менцелем в Москву 14 мая 1923 г. был подготовлен договор о строительстве химзавода по производству отравляющих веществ. На его создание немецкая сторона выделила 35 млн марок[124].

В июле 1923 г. в Берлине было подписано предварительное соглашение. 30 сентября 1923 г. ГЕФУ и его советский партнер «Метахим» заключили между собой договор (сроком действия 20 лет) по организации смешанного акционерного общества «Берсоль» для его реализации.

По нему советская сторона в лице «Метахима» обязалась предоставить «химический завод бывш. Ушакова» в Иващенково под Самарой (ст. Иващенково Самаро-Златоустовской ж. д.)[125]. Согласно этому документу немецкая сторона (ГЕФУ и фирма «Штольценберг») обязывалась «поставить производство», с тем чтобы к 15 мая 1924 г. был полностью налажен выпуск серной кислоты, каустической соды, хлорной извести, суперфосфата и жидкого хлора, а иприта, фосгена и бертолетовой соли – к 1 июля 1924 г.

Годовая производительность «Берсоли» планировалась следующей: бертолетовой соли – 26 тыс. пудов, хлорной извести – 75, каустической соды – 165, олеума (концентрированная серная кислота) – 250, суперфосфата – 400, фосгена – 60 и иприта – 75 тыс. пудов. Наливные станции «Берсоли» должны были ежегодно «снаряжать» по 500 тыс. снарядов иприта и фосгена. Причем производство химических снарядов было основной целью, а производство мирной химической продукции – «попутно, главным образом, в целях конспирации»[126].

В октябре 1923 г. соответствующий договор между собой подписали «Штольценберг» и ГЕФУ. Военное министерство Германии вложило в создававшиеся два завода (Грефенхайникен и Иващенково) в общей сложности 24 млн золотых марок, причем больше половины было инвестировано в химзавод в Иващенково.

К концу 1925 г. было налажено производство лишь серной кислоты. Представители «Метахима» неоднократно указывали руководству рейхсвера и «Зондергруппы Р» на слабую подготовку немецких специалистов и на то, что «Штольценбергом» не выдерживаются сроки.

Пустить завод на проектную мощность в срок X. Штольценберг не смог. Причин этому было много. Это и непредвиденные задержки в поставках из Германии в Россию, и различные проблемы технического характера (в частности, доводка оборудования в процессе его монтажа).

В мае 1925 г. в Берлине комиссия РВС СССР поставила перед ГЕФУ вопрос о сроках окончания работ по строительству заводов и устранения всех сомнений по поводу их мощностей «путем осмотра аналогичной установки в Гамбурге», где размещалось основное предприятие «Штольценберга». Но туда комиссия, несмотря на обещания фирмы, так и не попала. «Метахим» «неофициально» добыл сведения, убедившие его в банкротстве специалистов «Штольценберга»[127].

Параллельно шел поиск подходящих организаций для налаживания производства средств защиты от отравляющих веществ (OB). Так, 2 апреля 1925 г. советский военный агент Я. М. Фишман посетил фирму «Ауэр» в Берлине, производившую противогазы. «Ауэр» снабжал рейхсвер противогазами образца 1918 г. Ожидалось, что, несмотря на положения Версальского договора, запрещавшие в числе прочего военную работу с OB и средствами защиты от них, «Ауэр» в конце 1925 г. приступит к снабжению рейхсвера противогазами новой модели[128].

Была достигнута предварительная договоренность о немецкой помощи в организации в СССР производства противогазов (с «Ауэром»), пулеметов «Дрейзе», военной оптики (артиллерийские и авиационные приборы с помощью «Цейсса»).

Однако в условиях начинавшегося отхода от НЭПа и укрепления линии на окончательную ликвидацию частной собственности на средства производства началось вытеснение из СССР иностранных партнеров-концессионеров и иных инвесторов. Это происходило как путем искусственного создания им различных сложностей, включая открытые провокации ОГПУ, судебное преследование иностранных специалистов – в ходе поиска «внутреннего и внешнего врага», так и путем организации забастовок советского персонала с требованиями о резком – двух-, трехкратном и более – повышении заработной платы. В итоге концессионные договоры, заключавшиеся, как правило, на длительный – 20-30-летний и более срок, расторгались, ввезенное оборудование «выкупалось» по относительно низким ценам советской стороной.

Весьма симптоматична в связи с этим служебная переписка ОГПУ.

Уже в 1924 г. появилось специальное циркулярное письмо за подписью начальника КРО ОГПУ A. X. Артузова «По германской разведке». В нем указывалось, что в СССР отмечается большой наплыв немецких коммерсантов, промышленников, разного рода дельцов, создающих предприятия, под прикрытием которых ведется разведывательная деятельность. «Нами установлено, что личный состав этих предприятий подбирается в большинстве своем из бывших офицеров германской армии и, отчасти, из офицеров бывшего германского Генерального штаба… Во главе этих предприятий очень часто мы видим лиц, живших ранее в России, которые до и во время революции привлекались к ответственности по подозрению в шпионаже»[129].

12 мая 1926 г. Комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) по спецзаказам (Уншлихт, Чичерин, Ягода, Аванесов, Шкловский, Мрачковский, Гальперин, Гайлис) приняла решение проект «Ауэра» по производству боевых противогазов отвергнуть как не отвечающий условиям предварительного договора. Тогда же Комиссия постановила ввиду невыполнения немецкой стороной своих договорных обязательств по учредительному договору, а также несмотря на предоставленную ей отсрочку до 1 мая 1926 г.: «провести в жизнь» принятое этой же Комиссией решение от 9 января 1926 г. о расторжении договора со Штольценбергом. Было также решено, не дожидаясь пуска «Берсоли», самостоятельно, без помощи немцев начать строить другой завод.