Книга Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

Меня еще никто не зацепил, но это непременно должно было случиться.

«Почему нет помощи, что там с караулом? – мысленно восклицал я, разрубая очередного вояку и отскакивая в сторону от пролетевшего копья. – Интересно, что там император? Наверняка у него есть второй выход из спальных покоев».

Внезапно все нападавшие отхлынули от нас, в коридор вбежало несколько человек с арбалетами.

«Ну все, отвоевался, Костя», – посетила умная мысль мою голову. Я крепче сжал секиру и кинулся вперед.

Однако свистнули болты, и шесть нападавших упали на пол. Первые стрелки присели на колено, и из-за них второй ряд арбалетчиков выстрелил еще раз. Я устало оперся о секиру, а мой напарник сел на пол. Бок его кольчуги был рассечен, и оттуда медленно капала кровь, лица также не было видно под кровавой маской.

В зал начали забегать воины, и вскоре было не протолкнуться. Высокие резные двери императорских покоев распахнулись, и к нам вышел Комнин. Хотя он выглядел спокойным, было видно, что руки у него подрагивают. Я знал, что он храбрый и бесстрашный воин, но, видимо, и на бесстрашных иногда нападает страх. Все присутствующие встали на колени. Он, глядя через наши головы, сделал знак кому-то подойти.

К василевсу через толпу протолкались его дочь Анна и великий логофет[12]Василий, Анна бросила любопытствующий взгляд на меня и закричала:

– Отец, у тебя все хорошо?

Комнин слабо улыбнулся:

– Анна, иди к себе. У меня сейчас будет длинный разговор с великим логофетом. У него наверняка есть много чего сообщить мне.

Он повернулся ко мне:

– Я знаю тебя, этериот, ты – Константин, самый большой человек, которого я видел в жизни. Интересно, там, откуда ты родом, все такие?

– Нет, василевс, таких, как я, и там очень мало.

Комнин продолжил:

– Константин, останься, я хочу с тобой поговорить. Жди здесь.

Пока император говорил со мной, логофет развил бурную деятельность: по его приказу все трупы были вынесены, а дворцовая обслуга удалена из зала, лишь несколько человек быстро замывали кровавые пятна на полу.

Закончив со мной, василевс ушел к себе, вслед за ним прошел великий логофет. Тут появился мой непосредственный начальник Упырь.

– Константин, ты что, даже не ранен? Христос тебя хранит! А вот Бонди – не знаю, будет ли жив, унесли мы его к лекарю.

Вскоре о происшедшем практически ничто не напоминало, только влажный пол поблескивал в пламени свечей в канделябрах.

Через час из дверей вышел логофет и, бросив на меня неприязненный взгляд, пошел к выходу. Сразу после него меня пригласили войти.

В небольшой комнате за столом, украшенным золотом, сидел Алексей Комнин, один из великих василевсов Византии, бесстрашный и одновременно хитрый политик и полководец, вновь поднявший могущество своей страны, выхватив власть у своего бесталанного предшественника.

– Садись, Константин, мы здесь вдвоем, никто не увидит такого нарушения церемониала.

«Ага, так я тебе и поверил, сейчас наверняка пара стрелков уже стоит у амбразур», – мелькнуло в голове. Но вслух я ничего не сказал, только когда садился на резную скамью, выразительным взглядом обвел стены комнаты. Император улыбнулся, поняв мой намек.

– Моим верным слугам нечего бояться своего василевса, – многозначительно сказал он. – Константин, признаюсь, когда я увидел тебя впервые – подумал: вот еще один северный воин, огромный, бесстрашный и, – он сделал паузу, – совсем тупой. И сейчас ты подтвердил мое первое предположение. Ты действительно бесстрашный воин, и из-за тебя все мои планы теперь придется пересматривать. Логофет Василий был вне себя от злости.

До меня медленно начало доходить.

– Так что, нас должны были убить?

Комнин, серьезно глядя на меня, сказал:

– А сейчас я проверяю свое второе предположение. Как ты думаешь, что сегодня произошло?

Я замялся.

– Ну я подумал, что это попытка захвата власти.

– Правильно, – улыбнулся мой собеседник, – но тебя не удивляет, что заговорщики добрались до дверей моих покоев практически без помех?

– Думаю – предательство, – был мой сбивчивый ответ.

– Что, так сразу все и предали? Нет, Константин, просто некий логофет решил, что перед северными варварами-наемниками нечего метать бисер, объяснять тонкости политики, и, как оказалось, был неправ. И вот результат – где теперь искать организатора всей этой сегодняшней схватки? Он, скорее всего, уже на другом берегу Босфора, вместо того чтобы сидеть в пыточной или лежать мертвым здесь, во дворце.

Я спросил:

– То есть, чтобы захватить заговорщиков, вы спровоцировали их на выступление и приготовили ловушку?

– Вот видишь, ты все быстро понял и подтвердил мое второе предположение.

Я рассмеялся. Василевс недоуменно посмотрел на меня:

– Я ожидал от тебя всего, кроме смеха. Почему ты смеешься?

– Василевс, у меня было лучшее мнение о твоей службе безопасности.

Комнин нервно усмехнулся:

– Ну расскажи, варвар с греческим именем, как бы это сделал ты? Наверно, в ваших грязных городах, у ваших князей и ярлов охрана находится на более высоком уровне?

– Я могу рассказать, но это займет очень много времени, и, пожалуй, сразу не все будет понятно. Во всем нужен системный подход.

Лицо Комнина потемнело:

– Интересное выражение, у тебя был учитель риторики?

Я усмехнулся:

– Нет, я самоучка, до всего старался дойти самостоятельно.

– Ну если ты такой образованный, может, тогда просто пройдем по основным принципам твоей системы?

В течение двух часов я пытался донести до василевса часть той науки, что в меня вдалбливали годами и которую я проверил практикой на собственной шкуре.

Не скажу, что для императора мои слова были откровением, но все же иногда он делал себе пометки, записывая их грифелем, который с трудом держал своими распухшими от подагры пальцами, на листах толстой грубой бумаги, и потом кивал, приглашая говорить дальше.

Когда мой рассказ был закончен, Василевс сказал:

– Ну что же, всегда интересно выслушать тех людей, которые знают что-то новое. И знаешь, Константин, если бы ты сегодня не защищал меня столь усердно, после этого разговора ты был бы сейчас препровожден для допроса и признания, для кого ты здесь шпионишь. То, что ты рассказал, очень интересно, некоторые твои мысли очень наивны, но кое-что мне понравилось, и сейчас я тебя, наверно, удивлю.