Книга Тайна "Красной Москвы" - Ольга Тарасевич

— Сейчас приедем на фабрику, согреемся, — пробормотал Александр, поднимаясь со скамейки. — Я как подумаю, сколько у нас забот с поставщиками да с рабочими, аж страшно становится.

— Не говори! Все как у отца. Он тоже больше всего хотел составлять духи, а вынужден был заниматься мылом. Я бы тоже не отказался придумать достойные духи или одеколон. Да где время взять…

Впрочем, свободного времени у братьев вскорости оказалось более чем достаточно. Однако же сие обстоятельство радости им не доставляло.

Во-первых, среди некоторых дам духи да помада перестали пользоваться спросом. А сами дамы выглядели так, как будто бы и дамами-то не являлись — они стали коротко стричь волосы, курить папиросы, а некоторые даже решались носить самый что ни на есть мужской костюм.

Во-вторых, Россия ввязалась в совершенно бессмысленную войну с Германией, многие покупатели были мобилизованы на фронт, и впервые продажи мыла «народного» снизились чуть ли не вдвое.

Потом начались перебои с поставками продуктов, забастовки.

Рабочие фабрики Брокара, впрочем, недовольства своим положением не высказывали. Еще при Анри Брокаре было заведено, что рабочий день не превышает 8 часов, заработок на фабрике высокий, да еще и бесплатно каждый месяц дается полный набор выпускаемой продукции — и мыла, и пудры, и духов. Причем если рабочий предпочитает мыться не брокаровским мылом, а другим, ему дополнительно доплачивается 75 % расходов на мыльную продукцию.

В глубине души Эмиль и Александр считали, что в такой сложный час императору недостает твердости и решимости, что не своей головой думает Николай II, а слишком уж часто слушает Александру Федоровну, которой, в свою очередь, старик Распутин вертит как хочет. На какой-то момент им даже казалось, что Временное правительство сможет навести порядок, прекратить войну и погасить народное недовольство. Однако вскорости всем стало понятно, что Временное правительство еще более слабо, чем отказавшийся от власти монарх. В Москве начались перебои с хлебом, голодные недовольные люди громили лавки, на фабриках начались забастовки.

— В Петербурге революция! Товарищи, бросайте работу! Солдаты, помните, что сейчас решается судьба народа! Все на улицу! Все на выборы в Совет рабочих депутатов! — кричали за окном мальчишки, раздававшие большевистские газеты.

Эмиль с Александром с тревогой переглянулись.

— Это не продлится долго. Не может у власти находиться необразованная чернь! — воскликнул Александр, нервно вышагивая по гостиной.

Эмиль кивнул:

— Действительно, какая власть, какие Советы! Они громят лавки и грабят и убивают! Так не должно быть, все это, ты прав, совершенно неправильно и нелогично!

Пару дней Брокарам казалось, что прежняя жизнь может вернуться. Москва была объявлена на осадном положении. Демонстрации и митинги были запрещены, войска готовились к обороне города, газетам запретили печатать сообщения из Петербурга. Власть изо всех сил пыталась защититься от революции, но оказалось, что эта чума уже поразила город изнутри. По команде большевиков прекратили работать все заводы, возмущенная людская масса заполонила улицы, захватила и штаб войск, и банк, и телеграф. Остановить схождение революционной лавины было невозможно…

Когда в особняк Брокаров ворвалась толпа разгоряченной черни, Александр и Эмиль были на фабрике.

Расстреляв дворецкого и горничную, солдаты устремились по комнатам, хватая ценные вещи, ломая антикварную мебель.

Драгоценный флакон с духами стоял на столике в комнате Александра. Когда было принято решение не преподносить его императрице, Александр наполнил его духами и забрал в свою спальню. Красота драгоценных камней радовала глаз, а легкий запах, льющийся из-под крышечки, напоминал о родителях.

Конечно же, во время нападения на особняк дивный флакон исчез. И это отозвалось в сердцах братьев пронзительной болью. Когда Александр не увидел в привычном месте драгоценного букета — по его щекам побежали слезы.

— У нас слуг убили. И пропали вещи намного более ценные, — попытался утешить брата Эмиль, хотя его глаза тоже подозрительно блестели.

— И это я понимаю. И тоже переживаю, что люди погибли. Но в этом запахе — все наши родители, их жизнь, успех.

— Мы найдем этот флакон! — воскликнул Эмиль, протягивая брату платок.

Тот согласился и сделал вид, что искренне верит в сей фантастический прожект…

* * *

— Этот аромат божественен! Он один из самых неоцененных в истории парфюмерии, и, честно говоря, мне это дико обидно.

Мы снова сидим в парфюмерной мастерской.

Стас берет мою руку, прижимает запястье к простому прямоугольному флакончику, растирает пару капель «Красной Москвы» по коже. И словно машина времени уносит меня в прошлое.

У моей мамы «Красной Москвы» не было. Мы долго жили в Германии, и тамошний парфюм пахнул иначе — яркой конфетной сладостью, свежими цитрусовыми брызгами, первыми химическими компонентами. «Красная Москва» — совсем другая, в ней слышны натуральные масла и эссенции, мягко обнимающие теплым пледом. «Красная Москва» — это моя бабушка-учительница; высокий книжный шкаф, заполненный терпким гвоздичным шлейфом. Я читаю сказки Андерсена, чувствуя от страничек аромат пряной горечи; окно распахнуто в сад, и птицы звонко радуются солнцу, сладкий запах пирога с яблоками плывет из кухни. Я любила воровать бабушкины духи, стоявшие возле томика Достоевского, обожала разгорающийся на коже пудровый огонь. Бабуля все мне позволяла, иногда и сама помогала подушиться за ушком. Этот аромат ассоциируется у меня с теплом и безусловной любовью, заполнившей целый мир.

— Композиционно пирамида «Красной Москвы» составлена гениально. Гвоздика с иланг-илангом, розой и ирисом подчеркивают лучшие цветочные стороны букета, ваниль уравновешивается цитрусом и кориандром, создавая баланс сладких и свежих нот. Эту пирамиду передирали и передирают, от старенькой «Глории Вандербильд» до новомодных ароматов Монталя. Но при всем при этом «Красная Москва» сегодня не самый популярный парфюм. «Пятерка» от Шанель по-прежнему в лидерах продаж, это уважаемая классика. А «Красная Москва» — так, бабушкины духи… такой у них имидж среди большинства обывателей… А на мой нос «Красная Москва» круче Шанель — она женственнее, нежнее. Хотя, кстати говоря, как «пятерку» могут легко носить мужчины, так и «Красная Москва» на мужской коже раскроется великолепно! Мне очень нравится тенденция современного нишевого парфюма, где нет разделения на мужские и женские ароматы, все выпускается как унисекс. Это правильно. Парфюм должен быть созвучен душе. А у души на самом деле нет пола.

Я вдыхаю чудесный аромат, струящийся с моего запястья, и готова подписаться под каждым словом парфюмера. Если бы «Красную Москву» выпустил сегодня бренд селективной парфюмерии по цене долларов сто пятьдесят — двести за пятьдесят миллилитров — все гламурные журналы рассыпались бы в похвалах оригинальному аромату. А так… Наверное, с окончанием советской «эпохи» я никогда не улавливала этот запах в толпе. Качество сегодня вторично, первичен маркетинг.